Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Исторический журнал: научные исследования
Правильная ссылка на статью:

И. И. Фудель о народном образовании (1890-е - начало 1900-х гг.)

Винюкова Надежда Валерьевна

соискатель, кафедра истории России XIX - начала XX веков, Московский Государственный Университет

119192, Россия, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект, 27, оф. корп. 4

Vinyukova Nadezda Valer'evna

External Doctoral Candidate, the department of Russian History of the XIX – early XX centuries, M. V. Lomonosov Moscow State University

119192, Russia, g. Moscow, ul. Lomonosovskii Prospekt, 27, of. korp. 4

nadinvin1@yandex.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.7256/2454-0609.2018.4.26038

Дата направления статьи в редакцию:

16-04-2018


Дата публикации:

05-08-2018


Аннотация: Предметом исследования являются взгляды священника и публициста Иосифа Ивановича Фуделя на развитие начального образования на рубеже XIX-XX вв. Автор статьи обращается к дискуссии о церковно-приходских школах и анализирует позицию в ней Фуделя, его аргументацию и мотивы. Публицистика Фуделя по вопросу о народной школе сопоставляется с его общественной деятельностью и вписывается в интеллектуальный контекст эпохи. Особое внимание уделяется генезису идей Фуделя, выяснению основных влияний, сформировавших его позицию. Автор прибегает к историко-генетическому методу и компаративному анализу (прослеживает эволюцию взглядов И.И.Фуделя, сравнивает их с позицией современников), придерживаясь принципов историзма, научной объективности и верифицируемости. В историографии мы не найдем самостоятельного исследования жизни отца Иосифа. Между тем вопросы просвещения, актуальные и сегодня, были важной частью его интеллектуальной биографии. В основе дискуссии о народной школе Фудель видел, в первую очередь, не проблемы управления системой образования, а противостояние разных мировоззренческих установок, лежащих в основании министерской и церковной школ. Проблема образования рассматривалась им как проблема будущего культурного развития России. Он обосновывал принципиальную роль церковно-приходской школы как хранительницы православной веры и "народного идеала". Во многом эта позиция шла в русле поздней "славянофильской" мысли, испытав также влияние почвенничества и народничества. Его устремления были направлены не на консервацию, а на оживление народной жизни. Идеи христианского просвещения, народной интеллигенции, приходской активности, развития самобытной культуры отличали взгляды Фуделя от охранительного курса К. П. Победоносцева.


Ключевые слова:

Русская Православная Церковь, Иосиф Фудель, Константин Победоносцев, Синод, церковно-приходские школы, народное образование, славянофильство, русская консервативная мысль, русская идея, христианское просвещение

Abstract: The subject of this study is the views of the priest and publicist Joseph Ivanovich Fudel on the development of primary education at the turn of the 19th - 20th centuries. The article's author refers to the discussion on church-parish schools and analyzes Fudel's position in it, his arguments and motives. The author also compares Fudel's publicism on the issue of national schooling with his social work and examines how it fits into the intellectual context of the era. Particular attention is paid to the genesis of Fudel's ideas and to clarifying what were the main influences that formed his position. The author resorts to the historical-genetic method and comparative analysis (to trace the evolution of J. I. Fudel's views and to compare them with the position of his contemporaries), adhering to the principles of historicism, scientific objectivity, and verifiability. There are no existing individual studies on the life of father Joseph in historiography. At the same time, the issues regarding education, which are still relevant today, were an important part of Fudel's intellectual biography. At the core of the discussion on public education, Fudel saw, first of all, not the problems of managing the system of education, but the opposition of various worldviews at the base of ministerial and church schools. The topic of education was considered by Fudel as an issue of the future cultural development of Russia. He substantiated the fundamental role of the church-parish school as the guardian of the Orthodox faith and of "the people's ideal." In many respects, this position was in line with the late Slavophile thought, having also experienced the influence of Pochvennichestvo and Narodnichestvo. His aspirations were directed not to the conservation, but to the revitalization of the public's life. Fudel's ideas of Christian enlightenment, popular intelligentsia, parish activity, and development of an original culture differed from the protective direction of K. P. Pobedonostsev's views.


Keywords:

The Russian Orthodox Church, Joseph Fudel, Konstantin Pobedonostsev, Synod, parish schools, popular education, Slavophilia, the Russian conservative thought, Russian idea, Christian enlightenment

О, дорожи своим залогом!

Блюди тобой избранный путь,

И пред людьми и перед Богом,

Святая Русь, – святою будь!

П. А. Вяземский [1]

В 1884 году, по инициативе обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева, церковно-приходские школы были переведены из подчинения Министерству народного просвещения в ведение Синода [9]. Таким образом, установился дуализм в управлении системой начального образования: церковно-приходские школы существовали наряду с сетью земских, городских и государственных народных школ [4, с. 16]. С 1880-х годов их количество значительно увеличилось: только за 1883-1893 гг. их число выросло в два раза, а количество учащихся в них — в три раза (составило более 500 тысяч), к 1903 г. церковные школы составляли около половины всех начальных школ России [7, c. 214]. Однако, как, в частности, показывает Р.Р. Исхакова [4], «качественный» аспект реформы подвергался серьезной критике как из светской, так и из церковной среды: сомнению подвергались система управления, качество образования, неэффективное использование средств, кадровая политика. ­

Публичное обсуждение вопроса о начальном образовании обострилось в 1890-е гг. Борьба с небывалым по масштабам голодом 1891-1892 гг., вступление на престол в 1894 г. нового императора существенно поспособствовали активизации общественности. Зачастую решение вопроса о реформе народной школы рассматривалось как фактор перемен в русской жизни: кто-то видел в нем залог политических преобразований или политической стабильности, но были и те, для кого он таил в себе потенциал для культурного развития страны. Именно культурная сторона этого вопроса осталась в тени историографии. Между тем она отчетливо прослеживается во взглядах м­осковского священника и публициста Иосифа Ивановича Фуделя (1864-1918), который уделял ей особое внимание.

Целью данной статьи является рассмотрение взглядов И. И. Фуделя на развитие начального образования в контексте эпохи рубежа XIX-XX вв. Объектом исследования служит общественная дискуссия о путях реформирования начального образования, предметом – позиция И. И. Фуделя в этом вопросе. Использование историко-генетического метода позволяет проследить эволюцию взглядов И. И. Фуделя, а применение сравнительного анализа дает возможность вписать их в интеллектуальную систему координат того времени.

Судьба И. И. Фуделя во многом неординарна: имея немецкие и польские корни, окончив юридический факультет Московского Императорского университета, он оставил юридическую карьеру ради принятия сана, став впоследствии уважаемым в Москве священником. По своей натуре он был очень деятельным человеком, и часть своего времени отдавал написанию статей, которые, как и личность их автора, до сих пор не привлекли к себе должного внимания историков. Единственное обстоятельное обращение к И. И. Фуделю характерно для монографии О. Л. Фетисенко [14], однако в ней уделяется внимание преимущественно сюжетам, связанным с дружбой И. И. Фуделя с К. Н. Леонтьевым и его последующей деятельностью по изданию произведений философа. Таким образом, жизнь Фуделя не расмматривалась в историографии комплексно, равно как и не изучался затрагиваемый в этой статье аспект его деятельности.

В основе источниковой базы статьи лежат материалы периодических изданий 1880-х - 1900-х годов. Ранние статьи И. И. Фуделя по вопросам университетского образования были напечатаны в «неославянофильском» журнале С. Ф. Шарапова «Русское Дело», но они содержали те мировозренческие установки, которые автор развивал и в дальнейшем. В 1895-1897 годы И. И. Фудель выступал со своими соображениями уже по вопросу о народном образовании в консервативных изданиях «Русское Обозрение» (редакторы - Д. Н. Цертелев, А. А. Александров) и «Русское Слово» (редактор - А. А. Александров), где сотрудничали также такие публицисты, как В. А. Грингмут, Л. А. Тихомиров, Ю. Н. Говоруха-Отрок, В. В. Розанов. На основе статей в этих изданиях, а также, опираясь на публицистические работы Фуделя, вышедшие в отдельных брошюрах, мы постараемся выявить и оценить его позицию касательно народной школы. Кроме того, представляется важным проследить мотивы и эволюцию взглядов Фуделя, отметить те факторы, которые их сформировали.

В своих статьях И. И. Фудель исходил из посылки, что «развитие культуры и даже судьбы самого государства находятся в зависимости от того, в каком духе воспитывается народ» [18, c. 3]. Проблема образования, главное назначение которого он видел в воспитании личности, а не в накоплении знаний, рассматривалась им как проблема будущего развития России, прежде всего, ее культурного развития.

Грамотность, которую обеспечивает школа, по его мнению, — только средство просвещения: «Если бы все дело народной школы заключалось в том, чтобы обучить ребятишек чтению и письму и четырем правилам арифметики, то тогда никакого школьного вопроса не существовало бы...» — пишет Фудель, отмечая формальную схожесть программ преподавания министерской и церковно-приходской школ [18, c. 114]. Школьный вопрос сводился Фуделем именно к разным мировоззренческим установкам, лежащим в основании этих двух типов.

По его мысли, эта раздвоенность имеет корни в глубине петровских реформ, нарушивших целостность русской жизни: «С того времени появляется отделение верхнего образованного слоя от нижнего народного, отделение постепенно все увеличивающееся. Этот "раскол" отражается между прочим и на судьбе народной школы; с этого времени ее задача, ее положение раздваиваются. Она становится не столько "цементом", сколько проводником тех или других идей или желаний сверхнародного слоя» [18, c. 93].

В общественной полемике о «школьном деле», как считал Фудель, затушевывалась разница задач двух типов школ, а выдвигались чисто практические аргументы против, с которыми согласятся и люди, не чуждые Церкви [18, c. 110]. Центр вопроса для Фуделя в том, носитель какого мировоззрения будет учить детей: «Школа — это место не только обучения, но и взаимообщения детей со своим учителем, взаимообщения чисто духовного, причем активную роль играет наставник, имеющий почти неограниченное духовное влияние на доверчивые, чистые, раскрытые для всего детские души своих питомцев. О чем он беседует со своими учениками, что им говорит, читает, на что указывает, что подчеркивает в беседе — этого всего никакими программами не предусмотришь и это все фактической, формальной проверке не подлежит. Но это все составляет ту школьную атмосферу, которая воспитывает детей в ту или другую сторону» [18, c. 115].

Противоречие установок раскрывается, в частности, через разницу определения термина «просвещение»: для земцев это чистое знание, залог общественного прогресса, для духовенства — знание христианское, обеспечивающее духовно-нравственное развитие личности. В представлениях того времени можно заметить тенденцию к противопоставлению «образования» и «просвещения». Для самого Фуделя характерно христианское понимание «просвещения», присущее еще древнерусской традиции — когда «святость», «просвещенность» и «образованность» стояли в одном синонимическом ряду [11, c. 36]. Именно этим, исконным, «подлинным», просвещением и пренебрегают современные учителя, утратив первоначальный смысл этого слова. Он писал: «Просвещение же есть развитие [здесь и далее выделено автором — Н. В.] духовной стороны человека, развитие зерна Богоподобия, заложенного в душе каждого человека, прояснение в нем образа Божия. Знание само по себе не дает человеку ни нравственного руководства в деятельности, ни смысла жизни. Просвещение дает и то и другое. Можно достигнуть вершин человеческого знания и иметь в своем сердце ледяную пустыню» [18, c. 44]. Неслучайно Фудель состоял в строго православных религиозно-философских кружках именно просветительского назначения — входил в «Кружок ищущих христианского просвещения» М. А. Новоселова и в московское «Общество любителей духовного просвещения».

Фудель подчеркивает критическое значение борьбы двух подходов к народному образованию: «Мы видим, что в народе проснулась потребность самосознания, жажда культурной работы и видим, что интеллигенция идет на встречу этой потребности и несет народу под флагом "просвещения" свой багаж идей и обрывков знаний. Мы переживаем, несомненно, роковое время» [18, c. 52-53]. Очевидность именно «духовного» характера народных запросов Фудель подкрепляет многочисленными статистическими материалами (в т.ч., собранными и самими земцами). Вот одно из характерных его замечаний: «Из числа книг изданных "лубочниками", почти половина всего количества — содержания духовно-нравственного; у интеллигентных же издателей половина их изданий принадлежит к отделу "литературному", содержащему повести, рассказы и сказки; отделу же духовно-нравственному посвящена всего только девятая часть» [18, c. 33-34].

Интеллигенция, увы, не желает считаться с народными предпочтениями и удовлетворять «проснувшуюся духовную жажду народа на почве того мировоззрения, которое вынес в своей душе народ за все время своей исторической страды», ведь «для этого нужно иметь хоть чуточку любви к этому мировоззрению, а любовь невозможна без понимания» [18, c. 36]. «Интеллигенция, т. е. образованный слой страны должен служить культурному развитию народа», но подтачивает и разрушает его основы [18, c. 49-50]. Вот как, по Фуделю, в двух словах можно обозначить разницу мировоззрений: для крестьянина — «все на небе», а для интеллигента — «все на земле» [18, c. 37].

За интеллигентским «просвещением» Фудель видит цели «космополитической прогрессивности» [18, c. 96], по сути — обезличения народа, уподобления его себе [18, c. 50-53]. Все эти проявления он рассматривает на конкретных примерах. Так, отдельную статью он посвящает разбору резонансного «дела А. Штевен», школьная деятельность которой в Нижегородской губернии была пресечена епархиальным училищным советом, или приводит программу орловского книжного склада дешевых книжных изданий: «1. Цель склада — воспитывать в читателе чувства человеческого и гражданского достоинства. <...> Этой цели могут вредить и потому подлежат исключению из склада книги: 1) воспитывающие в читателе чувства национальной, сословной и религиозной нетерпимости, и 2) развивающие в нем мистицизм и индифферентное отношение к жизни общественной. 2. Цель склада — ознакомить читателя с интеллигенцией, как передовой частью общества...» [18, c. 74-75]. Характерна и отсылка на книгу авторитетного педагога Н. Бунакова «Школьное дело»: как пишет Фудель, для него народ — это «"темная масса, живущая бессознательно, полуживотной жизнью". Школа должна "очеловечить" эту массу, а как это сделать — укажут "лучшие" люди...» [18, c. 96]. Комментарий Фуделя таков: «Какая голая откровенность, какое цинично-высокомерное отношение к тому народу, который удивляет мир своими подвигами духовного смирения и самоотверженной любви к ближнему! И какое невежественное отрицание всей многострадальной истории народа, отрицание его заслуг, его исторических прав на самоопределение!» [18, c. 96].

За «космополитизмом и безнациональностью» интеллигенции Фудель усматривал «полное непонимание духа церковного» [19, c. 11], незнание и несоблюдение уставов церкви. «Главное зло в том, что интеллигенция вот уже более 30 лет старается переделать народ на свой лад и вытравить из народа то, что мешает этой переделке. <…> Им непонятна цельность натуры мужика. Они не в состоянии уразуметь, что мужик, несмотря на все свое невежество и темноту, давно просвещен тем светом, который утерян интеллигенцией, что никакие знания, никакие сведения не в состоянии заменить тот смысл жизни, которого у интеллигенции нет и который с молоком матери всасывается православным крестьянином» — [18, c. 70-73]. продолжает Фудель идеи, проводимые им еще в студенческие годы [22].

Духовенство, «класс наиболее сохранивший национальную окраску и не изменивший заветам родной истории» [18, c. 107], по мнению Фуделя, оставался единственным общественным слоем, близким к народной жизни и мировоззрению (религиозным по своей природе). Ведь «необходимо ниву народную не засеивать, а только возделывать (обрабатывать, культивировать)» [18, c. 20].

Заведующие школами (духовенство или интеллигенция в ее настоящем «безнациональном» состоянии) — важное условие, создающее разницу между двумя типами школ. Но Фудель отмечает, что главное заключается «не в розни двух ведомств, не в ссоре "начальств" и не в том — кому командовать в народной школе: священнику или учителю, а в том, какой дорогой России идти в культурном развитии: своею ли, исторической, или чужой, общеевропеской?» [18, c. 85]. Церковная школа «ставит известные препятствия полной свободе просвещения — в этом вся суть. Дело вовсе не в учебниках, не в программах, не в дороговизне или дешевизне школы, а в том — какую книгу привыкает читать школьник и какую он вносит в свой дом» [18, c. 137-138].

Печатная борьба со сторонниками земских школ не занимала Фуделя всецело: полемике он предпочитал реальную деятельность и проповедь. Критически оценивая современное нравственное состояние народа, Фудель понимал, что переломить ситуацию невозможно исключительно силами духовенства. Еще в ранних своих работах он ставил ставку на свободное личное перерождение «интеллигента» [23]. Став священником, он не расставался с мыслью о необходимости воцерковления образованного слоя, важности церковной «миссии среди интеллигенции».

Еще в 1898 г., выступая в «Обществе Любителей Духовного Просвещения», он отмечал: «Необходимо стремиться, прежде всего, к подъему еще не зараженных, здоровых сил народа, для того, чтобы культурной работой остановить дальнейшее разложение», но «почти вся тягота этой работы ложится на духовенство» [16]. А интеллигенция, как верил Фудель, могла бы серьезно способствовать делу культурного возрождения.

В брошюре 1904 г. «Нравственно-культурное значение учительства» [20] уже не встретить обличений «западнической» общественности. К интеллигенции он обращается мягче, с надеждой: ведь именно ей предстоит «святой подвиг учительства». Учитель — вот «та культурная сила, которая стоит ближе всех и в непосредственном отношении к народу» [20, с. 15]. Знание — действительно сила, но не единственная: ответственность учителя гораздо большая, она лежит в культурно-нравственной области. И «нравственный долг перед народом <...> говорит ему: учи не детей только, а весь народ тому, чего он ищет; учи его добру, разумной, нравственной жизни, добрым отношениям к семье и к ближним, трезвой жизни, воздержанию языка... Учи его не только умирать свято, но и жить свято, чтобы не порывами только к свету определялась его жизнь, а постепенным, но неуклонным приближением к нему», — такие задачи ставит Фудель перед учителем. Заметим, что в юности Фудель сам выбирал между учительством и священством: «Я звал молодежь на служение народу, главным образом на поприще сельского учительства, и вот в это время блеснула мысль: «а почему же не в священном сане? Ведь это еще ближе к народу»» - вспоминал он [17, c. 454-455].

Все повествование его статей проникнуто призывом к нравственному обновлению: ни чистое знание, ни материальный прогресс, так завладевший обществом, не обеспечивают праведной жизни. В духе концепции «русской идеи» [2] Фудель утверждал, что именно «русскому народу во всей его целости, т. е. и простому народу, как непосредственному хранителю в тайниках своих новых начал жизни, так и в союзе с ним интеллигенции, как сознательной истолковательнице этих начал» предстоит «создать свой путь развития, свою культуру, т. е. нравственные начала жизни, одухотворить ее» [20, c. 9]. Прибегая к славянофилам (И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, И. С. Аксаков), В. С. Соловьеву, Ф. М. Достоевскому, ссылаясь на С. А. Рачинского и К. П. Победоносцева, Фудель пытался вселить в читателя веру в духовно-нравственное призвание России, в необходимость главенства духовного над материальным.

Заметно, что для Фуделя школьный вопрос был частью важнейших для него проблем христианского просвещения и оживления религиозной жизни. И он вел активную деятельность в этом направлении. Он принимал участие в разработке программы «Религиозно-философской библиотеки» М. А. Новоселова, призванной отвечать духовным запросам интеллигенции [13] (в ней публиковались работы многих известных российских православных мыслителей), преподавал Закон Божий в гимназии С. Н. Фишер и был очень любим ее гимназистками [12], участвовал в проведении воскресных миссионерских бесед московского пастырско-миссионерского кружка, которые снискали к себе любовь не только простого народа, но и интеллигенции [6].

Интересен и сюжет, связанный с рабочим вопросом, попытки решения которого в начале века вселяли в отца Иосифа надежды на возможность духовного развития масс. Он состоял в руководстве религиозно-нравственного отдела созданной в 1902 году в Москве специальной Комиссии по организации общеобразовательных чтений для фабрично-заводских рабочих, учрежденной при московском генерал-губернаторе под председательством московского митрополита и непосредственным наблюдением департамента полиции [3].

При открытии чтений для рабочих в Историческом Музее 16 июня 1902 г. И. И. Фудель произнес речь, в основе которой лежала мысль о святости как идеале русского человека, подкрепленная широкой цитатой из открытого письма В. Соловьева к И. Аксакову («Любовь к народу и русский народный идеал»): «Обыкновенно народ, желая похвалить свою национальность, в самой этой похвале выражает свой национальный идеал, то, что для него лучше всего, чего он более всего желает. Так, француз говорит о прекрасной Франции и о французской славе (la belle France, la gloire du nom français); англичанин с любовью говорит: старая Англия (old England); немец поднимается выше и, придавая этический характер своему национальному идеалу, с гордостью говорит: die deutsche Treue. Что же в подобных случаях говорит русский народ, чем он хвалит Россию? Называет ли он ее прекрасной или старой, говорит ли о русской славе или о русской честности и верности? Вы знаете, что ничего такого он не говорит, и, желая выразить свои лучшие чувства к родине, говорит только о "святой Руси". Вот идеал: не консервативный и не либеральный, не политический, не эстетический, даже не формально-этический, а идеал нравственно-религиозный» [23, c. 7-8].

Но вдохновение на этом поприще продолжалось недолго: «Он представлял себе рабочие массы организованные, культурно развивающиеся, был уверен, что при этом в народе заговорит и духовное чувство, и патриотизм. Он стал посещать собрания рабочих, стал заводить с ними разговоры. <…> О. Иосиф увлекался также и этими чтениями, пока не увидел, что и они заволакиваются казенщиной, и совершенно уходят от мысли свободного общения народа, культуры и религии, на осуществление чего он сначала надеялся», - вспоминал его близкий друг Л. А. Тихомиров [12]. Вообще, после революции 1905-1907 гг. Фудель перенесет тяжелые разочарования в идее «Святой Руси». Его устремленность к христианскому просвещению и «нравственно-религиозному» идеалу подпитывалась надеждами на углубление культурного своеобразия народа на основе православной веры, но они померкли под ударами революционного времени: «русская идея» уступила место исключительно христианской.

Можно заключить, что переведение вопроса об образовании из узко-практической плоскости в мировоззренческую придавало ему особое звучание: за основаниями, на которых будет строиться народная школа, виделся выбор пути культурного развития страны, ее будущего. Подобное обоснование решения школьного вопроса с акцентом на культурную составляющую в то время было не вполне типичным. В представлении Фуделя, школа должна была отвечать народному духу и развивать в человеке сознательного христианина. Этому делу, по его мыли, могло бы послужить не только духовенство, но и христианская (она же — народная) интеллигенция. В ранних работах образованию в его светском понимании накопления знания Фудель решительно противопоставлял христианское просвещение, подчеркивая, что за умственным развитием должно, прежде всего, стоять духовно-нравственное совершенствование личности, ответственность за которое лежит не только на священнике, но и на учителе.

И.И. Фудель не был просто публицистом или философом, он был человеком действия, призванным к созидательной работе (будь то жители Северо-Западного края, заключенные Бутырской тюрьмы, бедные и нуждающиеся или интеллигентные прихожане — каждому Фудель пытался помочь не только словом, но и делом). Отметим, что в отдельных работах Фуделя разбирались и практические аспекты: так, он писал о необходимости подъема церковно-приходской жизни посредством распространения церковных братств, обществ трезвости и других подобных форм [20-21]. Эта линия в политике Синода не была приоритетной: хорошо известно настороженное отношение К. П. Победоносцева ко всякого рода «самодеятельности» [7, c. 234].

Соображения Фуделя касательно образования особо раскрываются в контексте общественной мысли того времени. Его позиция в школьном вопросе в целом шла в русле политики Синода. Недаром многие его статьи напечатаны в «Русском Обозрении», курируемом К. П. Победоносцевым, который стремился делать упор на публикациях учительно-назидательного характера [7, c. 312]. Можно заметить, что Фудель, в свойственной для Победоносцева манере, в своей аргументации ссылается на зарубежных авторов (А. Фуллье, Г. Спенсера); случайно или нет, он употребляет такие фигуры речи как «великая ложь» и «ледяная пустыня» (используемые однако обер-прокурором в иных коннотациях).

В идеях Фуделя заметно созвучие работам педагога-практика С. А. Рачинского, близкого К. П. Победоносцеву и, собственно, вдохновившего его на школьную реформу. С ним Фудель вел дружескую переписку. Идеалом Рачинского была школа, которая объединила бы мирян и церковь, преобразив все общество [9]. Как писал Г. В. Флоровский, «Рачинскому казалось, что народ свидетельствует свою окончательную и непреложную решимость и волю жить и быть в Церкви, и через Церковь расти и развиваться» [15]. В школе Рачинский видел не только образовательное, но, прежде всего, воспитательное дело, вопросы организации и программ имели для него вторичное значение.

Для Рачинского основным учителем в сельской школе должен был быть священник, и для Победоносцева оптимальным путем просвещения виделось постепенное возникновение школ при церквях с преподаванием в них членов причта и благочестивых крестьян [7, c. 214]. На этом фоне заметно, что Фудель не оставлял надежд в школьном деле на интеллигенцию, к которой глава духовного ведомства относился с подозрением.

Похожую, но достаточно осторожную позицию относительно образования занимал старший друг и наставник Фуделя философ К. Н. Леонтьев. Еще в 1868 г. он писал: «Если же жизнь должна быть своеобразна, а своеобразие сохранилось в нашем народе лучше, чем в нашем высшем и ученом обществе, то надо дорожить этим своеобразием и не обращаться с ним торопливо, дабы не погубить своей исторической физиономии, не утратить исторических прав на жизнь и духовный перевес над другими» — писал Леонтьев [5, c. 130]. Он выступал не «против грамотности, а против поспешного и тем более против обязательного обучения» [5, c. 90], потому как «надобно, чтобы образованная часть русского народа (так называемое общество) приступила бы к просвещению необразованной части его только тогда, когда она сама (т. е. образованная часть) будет зрелее» [5, c. 119].

Будучи представителем консервативного взгляда на проблемы образования, Фудель все же несколько выходил за рамки официального подхода К. П. Победоносцева. Из общего с ним представления о «простом народе» как главном хранителе исторических устоев России он приходил к идее оживления школьного и приходского дела, а не «охранительства». Т.е. для Фуделя церковно-приходские школы виделись, главным образом, основой будущего органического самобытного развития, а не залогом общественной стабильности, которую тщетно пытался сохранить пессимистически настроенный обер-прокурор.

Можно сделать вывод, что и Победоносцев, и Рачинский, скептически смотрели на возможность интеллигенции переродиться и быть способной воспитывать народ. Как видно, далек был от продвигаемой Фуделем идеи «православого народничества» [23] и К. Н. Леонтьев. За народническим окрасом настроений Фуделя можно усмотреть переосмысление им правого, «легального» народничества 1880—1890 х гг. в религиозном ключе (сам Фудель, в частности, в своих статьях прибегал к работам И. И. Каблица-Юзова [23]), а главное — влияние на Фуделя так часто цитируемых им славянофилов и Ф. М. Достоевского.

Таким образом, «романтические» идеалы Фуделя удается вписать в систему координат общественной мысли рубежа веков. Они представляли собой «неославянофильскую», неполитическую, ортодоксальную струю столь не консолидированной консервативной мысли. Тема образования занимала Фуделя еще в студенческие 1880-е годы (правда тогда им затрагивались, главным образом, вопросы обучения в университете) [23]. Но поднятая уже там проблема взаимоотношений образованного слоя и невежественного, но религиозного «народа», а шире - отношений «интеллигенции» и церкви, станет центральной во всей его публицистике.

Итак, за продвигаемыми в связи с вопросом о народном образовании в 1880-х — 1900-х гг. идеями И. И. Фуделя о культурной самобытности народа, о пропасти между народом и интеллигенцией, заложенной петровскими реформами, скрывался широкий пласт влияний русских мыслителей разных направлений (славянофилов, почвенников, народников). «Околославянофильские» [8] устремления Фуделя, хоть и с оговорками, можно вписать в деятельность К. П. Победоносцева по возвышению общественного влияния православной церкви. Однако наблюдаемого количественного роста церковно-приходских школ было явно недостаточно для того культурного подъема, о котором мечтал И. И. Фудель.

Библиография
1. Вяземский П.А. Полн. собр. соч. П.А. Вяземского. Т. 4: 1828–1852. СПб., 1880. C. 315.
2. Горбунов В. В. Русская идея // Общественная мысль России XVIII – начала XX века. Энциклопедия. / Журавлев В.В. (ред.). М., 2005. С. 463-465.
3. Грабко М. Е. Деятельность Русской Православной Церкви в рабочей среде Московской губернии в конце XIX - начале XX вв.: дисс. к.и.н. М., 2015. С. 179.
4. Исхакова P. P. Создание церковно-приходских школ России в 1880-х гг.: политический курс и идейная борьба. Казань, 2002. - 27 с.
5. Леонтьев К. Н. Грамотность и народность // К. Леонтьев. Полное собрание сочинений и писем в 12 томах. СПб., 2005. Т. 7. К. 1. Публицистика 1862-1879 годов. С. 90-130.
6. М. П. М. Московские миссионерские беседы // Миссионерское обозрение. 1908. № 12. С. 1759.
7. Полунов А. Ю. К.П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. М., 2010. - 374 с.
8. Полунов А. Ю. Славянофильское министерство. Победоносцев и граф Игнатьев в начале 1880-х годов. Родина, 2015, № 2. С. 31-34.
9. Правила о церковноприходских школах от 13 июня 1884 года // Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. IV. Санкт-Петербург: В Государственной Типографии, 1887. С. 372-374.
10. Рачинский С. А. Сельская школа. Сборник статей. М., 1891. - 217 с.
11. Сдвижков Д. А. Сравнивать несравнимое: общее и особенное в понятиях «образованного человека» // Интеллигенция в истории: образованный человек в представлениях и социальной действительности. М., 2001. С. 31-55.
12. Сытина В. М. Урок. Воспоминания ученицы // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 20.
13. Тихомиров Л. А. Отец Иосиф Фудель // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 16.
14. Фетисенко О. Л. Гептастилисты: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики: Идеи русского консерватизма в литературно-художественных и публицистических практиках второй половины XIX - первой четверти XX века. СПб., 2012. - 784 с.
15. Флоровский Г. В. Воцерковление школы (На память о С.А. Рачинском) // Вопросы религиозного воспитания и образования. Выпуск II. Париж, 1928. С. 3.
16. Фудель И. И. Знамение времени. Из реферата, читанного на собрании Общества Любителей Духовного Просвещения 23 марта 1898 г. // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 5.
17. Фудель И. И. Мое знакомство с К. Леонтьевым (письмо С. Н. Дурылину) // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания. СПб., 2012. Кн. 1. С. 433-466.
18. Фудель И. И. Народное образование и школа. М., 1897. - 139 с.
19. Фудель И. И. Наше дело в северо-западном крае. М., 1893. - 39 с.
20. Фудель И. И. Нравственно-культурное значение учительства. М., 1904. - 19 с.
21. Фудель И. И. О значении церковной дисциплины в народной жизни // Миссионерское обозрение. 1900. Янв. С. 18 — 37.
22. Фудель И. И. Основы церковно-приходской жизни. М., 1894. - 36 с.
23. Фудель И. И. Письма о современной молодежи и направлениях общественной мысли. М., 1888. - 177 с.
24. Фудель И. И. Святая Русь. Речь при открытии Общеобразовательных чтений для рабочих г. Москвы, произнесенная в Историческом Музее 16 июня 1902 г. М., 1902. - 15 с.
References
1. Vyazemskii P.A. Poln. sobr. soch. P.A. Vyazemskogo. T. 4: 1828–1852. SPb., 1880. C. 315.
2. Gorbunov V. V. Russkaya ideya // Obshchestvennaya mysl' Rossii XVIII – nachala XX veka. Entsiklopediya. / Zhuravlev V.V. (red.). M., 2005. S. 463-465.
3. Grabko M. E. Deyatel'nost' Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi v rabochei srede Moskovskoi gubernii v kontse XIX - nachale XX vv.: diss. k.i.n. M., 2015. S. 179.
4. Iskhakova P. P. Sozdanie tserkovno-prikhodskikh shkol Rossii v 1880-kh gg.: politicheskii kurs i ideinaya bor'ba. Kazan', 2002. - 27 s.
5. Leont'ev K. N. Gramotnost' i narodnost' // K. Leont'ev. Polnoe sobranie sochinenii i pisem v 12 tomakh. SPb., 2005. T. 7. K. 1. Publitsistika 1862-1879 godov. S. 90-130.
6. M. P. M. Moskovskie missionerskie besedy // Missionerskoe obozrenie. 1908. № 12. S. 1759.
7. Polunov A. Yu. K.P. Pobedonostsev v obshchestvenno-politicheskoi i dukhovnoi zhizni Rossii. M., 2010. - 374 s.
8. Polunov A. Yu. Slavyanofil'skoe ministerstvo. Pobedonostsev i graf Ignat'ev v nachale 1880-kh godov. Rodina, 2015, № 2. S. 31-34.
9. Pravila o tserkovnoprikhodskikh shkolakh ot 13 iyunya 1884 goda // Polnoe sobranie zakonov Rossiiskoi imperii. Sobranie tret'e. T. IV. Sankt-Peterburg: V Gosudarstvennoi Tipografii, 1887. S. 372-374.
10. Rachinskii S. A. Sel'skaya shkola. Sbornik statei. M., 1891. - 217 s.
11. Sdvizhkov D. A. Sravnivat' nesravnimoe: obshchee i osobennoe v ponyatiyakh «obrazovannogo cheloveka» // Intelligentsiya v istorii: obrazovannyi chelovek v predstavleniyakh i sotsial'noi deistvitel'nosti. M., 2001. S. 31-55.
12. Sytina V. M. Urok. Vospominaniya uchenitsy // DRZ. F. 8. Op. 1. D. 20.
13. Tikhomirov L. A. Otets Iosif Fudel' // DRZ. F. 8. Op. 1. D. 16.
14. Fetisenko O. L. Geptastilisty: Konstantin Leont'ev, ego sobesedniki i ucheniki: Idei russkogo konservatizma v literaturno-khudozhestvennykh i publitsisticheskikh praktikakh vtoroi poloviny XIX - pervoi chetverti XX veka. SPb., 2012. - 784 s.
15. Florovskii G. V. Votserkovlenie shkoly (Na pamyat' o S.A. Rachinskom) // Voprosy religioznogo vospitaniya i obrazovaniya. Vypusk II. Parizh, 1928. S. 3.
16. Fudel' I. I. Znamenie vremeni. Iz referata, chitannogo na sobranii Obshchestva Lyubitelei Dukhovnogo Prosveshcheniya 23 marta 1898 g. // DRZ. F. 8. Op. 1. D. 5.
17. Fudel' I. I. Moe znakomstvo s K. Leont'evym (pis'mo S. N. Durylinu) // «Preemstvo ot ottsov»: Konstantin Leont'ev i Iosif Fudel': Perepiska. Stat'i. Vospominaniya. SPb., 2012. Kn. 1. S. 433-466.
18. Fudel' I. I. Narodnoe obrazovanie i shkola. M., 1897. - 139 s.
19. Fudel' I. I. Nashe delo v severo-zapadnom krae. M., 1893. - 39 s.
20. Fudel' I. I. Nravstvenno-kul'turnoe znachenie uchitel'stva. M., 1904. - 19 s.
21. Fudel' I. I. O znachenii tserkovnoi distsipliny v narodnoi zhizni // Missionerskoe obozrenie. 1900. Yanv. S. 18 — 37.
22. Fudel' I. I. Osnovy tserkovno-prikhodskoi zhizni. M., 1894. - 36 s.
23. Fudel' I. I. Pis'ma o sovremennoi molodezhi i napravleniyakh obshchestvennoi mysli. M., 1888. - 177 s.
24. Fudel' I. I. Svyataya Rus'. Rech' pri otkrytii Obshcheobrazovatel'nykh chtenii dlya rabochikh g. Moskvy, proiznesennaya v Istoricheskom Muzee 16 iyunya 1902 g. M., 1902. - 15 s.