Аннотация: В статье анализируется концепция христианства Д. Бонфхеффера, сформулированная им в знаменитых «Письмах из тюрьмы». Бонхёффер объявляет о наступлении эры безрелигиозности и о необходимости в связи с этим фактом пересмотреть сущность христианства, противопоставив тем самым религию и христианство. Представление об «априорности» религии Бонхёффер считает ложным. Религия – это лишь временная стадия развития человека, и ее не нужно отождествлять с Христом. Можно преодолеть религию, не преодолев христианства. Как возможно христианство в обезбоженном мире? - задается вопросом Бонхёффер и находит ответ в понятии совершеннолетия современного христианина. Автор выделяет три смысловых блока теории Д. Бонхёффера – человек, религия, христианство, - и проводит философско-антропологический анализ каждого из них. По мнению автора, между антропологическим типом традиционного христианства и антропологическим типом христианства, обновленного Бонхёффером, обнаруживается разрыв. Мерою этого разрыва выступает фигура Бога, ибо у Бонхёффера трансцендентность Христа и вместе с тем суть христианства заключается в бытии для другого, то есть трансцендентное оказывается имманентным.
Автор подчеркивает, что понятие совершеннолетия для Бонхёффера связано с упразднением понятия греха, а значит, и внутреннего мира человека, ибо в христианстве грех – это то, что не позволяет человеку слиться с миром. Модель человека, предложенная Бонхёффером, это модель человека, описываемого в терминах поверхности, для которой чужды бинарные оппозиции «тела и души», «мира и человека». Автор видит в концепции Бонхёффера предвосхищение философии Фуко. Равно как Фуко считает человека временной конфигурацией, след от которой может так же быстро исчезнуть, как рисунок на прибрежном песке, Бонхёффер полагает внутренний мир и религиозность, преходящими явлениями. Оба мыслителя обращены к ситуации пост-человечества, которую Бонхёффер именует безрелигиозностью.
Критика религии Бонхёффера выстраивается на представлении о локальности культа, и, следовательно, отсутствии связи с реальной жизнью. Автор обнаруживает, по крайней мере, две взаимосвязанные причины, по которым эта критика проблематична. Во-первых, культ – это то, что имеет дело с тотальностью человека. Плотно связанные между собой символы позволяют человеку иметь целостное сознание. Во-вторых, символические действия лежат в основании практических, а потому устранить их – значит устранить основания жизни. Если человек – это бессмыслица в мире, то символ – это антропологический ответ этой бессмыслице.

Abstract: This article analyzes the Dietrich Bonhoeffer’s Christian concept, formulated in his famous “Letters and Papers from Prison”. Bonhoeffer proclaims the beginning of the unreligious era and the need, due to this fact, to reconsider the essence of Christianity, thus counterpointing religion and Christianity. The idea of the “apriority” of religion is considered erroneous by Bonhoeffer. Religion is just a temporary stage of human development, and it should not be identified with Christ. It is possible to overcome religion without overcoming Christianity. Is Christianity possible in a godless world? – wonders Bonhoeffer, and finds the answer in the notion of maturity of the modern Christian. The author distinguishes three conceptual blocks of Bonhoeffer’s theory – man, religion, Christianity, and conducts a philosophical-anthropological analysis of each of them. In the author’s opinion, there us a gap between the anthropological types of traditional Christianity and the anthropological type of Christianity renewed by Bonhoeffer. The measure of this gap serves the figure of God, because according to Bonhoeffer, transcendence of Christ and therewith the essence of Christianity consists in the being for other, i.e. the transcendent becomes immanent. The author underlines that the notion of maturity for Bonhoeffer is associated with elimination of the notion of sin, in other words the inner world of a man, because in Christianity, sin is something that does not allow a man to become one with the world. The proposed by Bonhoeffer model of man is the model, to which the binary oppositions of “body and soul” and “human and world” are foreign. The author notices in Bonhoeffer’s concept the vision of Foucault’s philosophy. Foucault believes that human is a temporary configuration that can vanish as quickly as an image on shore sand, while Bonhoeffer suggests that the inner world and religiousness are transitional phenomena. Both thinkers are turned to the situation of post-humanity, which Bonhoeffer considers to be unreligious.

Аннотация: В статье анализируется популярный для современной западной теологии подход, при котором христианская онтология заменяется экзистенциальной философией, а понятие Личности Бога - безликой божественностью. Инструментарием в данном случае выступает философия М. Хайдеггера. Хайдеггер стал вдохновителем целой плеяды западных теологов. В том числе в католичестве – К. Ранера, Б. Вельте и его школы (К. Хеммерле, Б. Каспер, П. Хюнерманн), Р. Шеффлера и др. В протестантизме – Р. Бультмана, П. Тиллиха, Дж. Маккуорри, Г. Отта, Э. Юнгеля и др. Наиболее мощными теоретиками, выразившими суть этого подхода, являются Пауль Тиллих и Карл Ранер. На примере анализа теорий этих мыслителей автор выводит философские следствия такого дискурса. По мнению автора, замена Бога понятием бытия проблематична, по крайней мере, в трех пунктах. Во-первых, Бог, понятый как сила бытия, как имя глубины существования, из конкретной величины превращается в абстракцию, что ведет к редукции веры в живого Бога к умозрению и состояниям субъективности. Во-вторых, понятие «основание бытия» применительно к Богу имманентизирует Бога. Бог теряет свою автономность и трансцендентность в отношении мира и человека. В-третьих, Бог, понимаемый как основание бытия, оказывается нуждающимся в человеке Богом. Отказываясь от представления о Боге как Личности, теология исключает онтологическую иерархию. Если Бог перестает пониматься как Личность, тогда его возможно помыслить как все во всем. Бог, понятый как безликая божественность, - это своеобразная ничья с Богом. В подмене Личного Бога понятием священного автор видит проявление плюрализма, замещающего принцип абсолюта. На смену Богу приходят «боги». В такого рода имманентизме и плюрализме теологии автор видит феномен смерти Бога.

Abstract: This article analyzes a popular in the contemporary Western theology approach, under which the Christian ontology is replaced by the existential philosophy, and the notion of the Identity of God – by the faceless deity. The work is based on the philosophy of Martin Heidegger, who became an inspiration for many of the Western theologians in both, Catholicism and Protestantism. The most powerful theoreticians, who expressed the essence of this approach, are Paul Tillich and Karl Rahner. The author bases the discourse on the analysis of the theories of these thinkers. In the author’s opinion, the replacement of God by the notion of being is questionable, at least in three aspects. Firstly, God, understood as a power of being and name of the depth of existence, transforms from a specific magnitude to an abstraction, which leads to reduction of faith in the living God to contemplation and states of subjectivity. Secondly, the notion of “foundation of being” applied to God immanentizes Him. God loses its autonomy and transcendence with regards to the world and human. And thirdly, God understood as the foundation of being, becomes a man-needing God, By rejecting the concept that God is a Persona, theology excludes the ontological hierarchy.  God is being viewed is everything in everything, as a faceless deity. And in this substitution of the Personal God by the notion of sacred, the author sees manifestation of pluralism that replaces the principle of the Absolute. In place of God come “gods”. In such type of immantenism and pluralism, the author observes the phenomenon of the death of God.

Аннотация: По мнению автора статьи, существует две основные стратегии в рефлексии о сакральном. Согласно первой стратегии, сакральное понимается как антропологическая структура, согласно второй - как противостоящее структуре неструктурируемое. В статье анализируется наиболее распространенная в европейской традиции топография антропологического пространства, которая отводит сакральному роль первичной бесформенной данности, удерживаемой структурой. Причисляя к такому подходу З. Фрейда, Ж. Батая, К. Пеньо, Р. Кайуа, В. Тернера, М. Дуглас, Р. Жирара, автор критически анализирует их теории. Рефлексия теорий сакрального позволяет автору найти инвариант и выявить основные теоретические проблемы, связанные с ним. Общим для такого подхода является представления о табу как о том, что создается для того, чтобы быть нарушенным; о празднике как сакральном времени преступлений, о жертве - как трате, не дозволенной в обычное время, и ритме как том, что с необходимостью позволяет во времени проявиться сакральному. Среди наиболее серьезных теоретических проблем подхода автор выделяет следующие: невозможность отличить человека и животного и, как следствие, обосновать потребность неструктурируемого в форме; сочетание хаоса антиструктуры и понятий сознания и социальности.

Аннотация: В статье анализируется оппозиция «сакральное-профаное», традиционно используемая европейскими исследователями при описании религиозных феноменов и создании теорий сакрального. Эта оппозиция столь прочно укоренилась в западном сознании, что повергла его не заметно для самих исследователей в пучину противоречий. И трудно найти европейского исследователя, который бы не пользовался подобным теоретическим инструментом. Кроме того, сегодня и отечественными исследователями эта оппозиция в подавляющем большинстве случаев принимается за непреложную аксиому. Отделяя фактическую сторону дела от теоретической, автор указывает на проблемы, связанные с использованием оппозиции «сакральное-профанное». К таким проблемам относится противоречие между локальностью культа, предполагаемого оппозицией, и поисков возможности тотального существования, которые лежат в основании теорий сакрального. В качестве аргументов автор приводит разбор специфики религиозного сознания на примере христианской традиции. Религиозное сознание, тотальное в своей основе, оказывается не сопоставимым с логикой оппозиции «сакральное-профанное», предполагающей наличие двух принципиально не сводимых друг к другу сфер, что ставит под вопрос адекватность оппозиции или, по крайней мере, ее универсальность. Еще одной проблемой является переход между двумя сферами. Европейской традиции, не склонной фиксировать в данном пункте проблему, автор противопоставляет русскую традицию, а рамках которой проблема разрешается при помощи концептуализации понятий «тайна» и «культ». По мнению автора, причиной невнимания европейских исследователей к проблеме перехода является скрытая антропология, в основе которой лежит модель «имманентного человека».

Аннотация: В статье анализируется соотношение двух феноменов – сакрального и страха. Автор разбирает две стратегии понимания страха. Первая стратегия связана с психологическим пониманием страха и приводит к постулированию амбивалентности переживания сакрального. Вторая стратегия связана с мистическим пониманием страха, которое исключает проблему противоречивости отношения влечения и страха к сакральному. Психологизация страха означает то, что страх рассматривается как аффект, чувственная реакция. Такой страх связан со стратегией убегания. Мистический страх, напротив, в основе своей содержит не «движение от», но «движение к». Психологическое понятие страха и представление об амбивалентности переживания сакрального, по мнению автора, чревато представлением об имманентном человеке с психологией авантюриста и влияет на всю последующую концептуализацию сакрального, в частности, на представление о крови, соотношении сакрального и мира, сакрального и аффекта. Автор замечает, что первая стратегия свойственна европейской традиции осмысления сакрального, а вторая – русской традиции.

Аннотация: В статье анализируется теория идентичности Э. Эриксона и вскрываются философско-антропологические предпосылки этой теории. По мнению автора, в основе концепции заложено представление о хаотичной, несвязной, фрагментарной природе человека. Человек начинается со страха своего собственного существования, ибо нет в мире ничего, что дало бы его сознанию готовую форму и опору. Человек вынужден, чтобы выжить, то есть, чтобы иметь ориентиры в мире, действовать и быть сообща, создавать эту опору. Этой опорой, согласно Эриксону, является идентичность.

Аннотация: Статья посвящена анализу понятия «символ» в философии Павла Флоренского. Обычно под символом понимается произвольный знак, результат договора, аллегория; то, в чем отпечатывается образ и подобие каких-то высших реальностей, и то, что указует на них и выражает их через себя; или то, что является посредником между стимулом и реакцией, накладывающим запрет на автоматизм природы. Флоренский предлагает свою формулу понимания символа: символ есть символизируемое.

Аннотация: В статье реконструируется проект философской антропологии Павла Флоренского. Автор рассматривает такие аспекты человеческой природы, как телесность, пол, соотношение лика, лица и личины, а также тела, сознания и организма. Анализируя теорию телесности Флоренского, автор проводит параллели с философией Ж. Делеза и «русских космистов». Философия Ж. Делеза предстает во многом родственной интуициям русской философии, что видно не только по концептам тела без органов и машины желания, но и по представлению о человеке как существе из гелия и огня.

Аннотация: Статья посвящена проблеме личного имени в философии Павла Флоренского. Что есть имя? Простая кличка, средство, облегчающее коммуникацию, или то, что формирует человека? Попытавшись ответить на эти вопросы и выстроив свою философию имени, Флоренский, по мнению автора, опередил во многом теорию хабитуса Пьера Бурдье.

Аннотация: В статье проводится философско-антропологический анализ документального фильма о жизни эскимосов «Нанук с севера». По мнению автора, главный герой, оставаясь человеком, оказывается способным сливаться с природой, двигаясь по ее силовым линиям. Это движение обозначается встречей вещей и смыслов, когда вещи двигаются за смыслами, а смыслы – за вещами.