Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Человек и культура
Правильная ссылка на статью:

Параметры антропологического кризиса и современного глобального поколения

Сугробова Юлия Юрьевна

доктор культурологии, кандидат философских наук

профессор, Медицинская академия имени С. И. Георгиевского (структурное подразделение) Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского yulia.culture@mail.ru

295044, Россия, республика Крым, г. Симферополь, ул. Кипарисная, 5-а

Sugrobova Yuliya Yurievna

Professor, the department of History of Medicine and Bioethics, Medical Academy named after S. I. Georgievsky (structural branch) of V. I. Vernadsky Crimean Federal University

295044, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', ul. Kiparisnaya, 5-a

yulia.culture@mail.ru
Карпова Ирина Данииловна

кандидат филологических наук

доцент, Медицинская академия имени С. И. Георгиевского (стуктурное подразделение) Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского irinadanilovna@mail.ru

295003, Россия, республика Крым, г. Симферополь, бул. Ленина, 5/7, оф. 2

Karpova Irina Daniilovna

PhD in Philology

Docent, Medical Academy named after S. I. Georgievsky (structural branch) of V. I. Vernadsky Crimean Federal University

295003, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', bul. Lenina, 5/7, of. 2

irinadanilovna@mail.ru
Дорофей Юлия Олеговна

старший преподаватель, кафедра истории медицины и биоэтики, Медицинская академия имени С. И. Георгиевского (структурное подразделение) Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского

295048, Россия, республика Крым, г. Симферополь, ул. Балаклавская, 77, кв. 61

Dorofei Yuliya Olegovna

Senior Educator, the department of History of Medicine and Bioethics, Medical Academy named after S. I. Georgievsky (structural branch) of V. I. Vernadsky Crimean Federal University

295048, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', ul. Balaklavskaya, 77, kv. 61

julia_dorofej@mail.ru

DOI:

10.25136/2409-8744.2020.6.34308

Дата направления статьи в редакцию:

12-11-2020


Дата публикации:

19-11-2020


Аннотация: Проанализированы основные причины антропологического кризиса, его признаки, влияние на мировоззренческие, психологические, культурные характеристики современного глобального сетевого поколения миллениалов и центениалов. Дан обзор источников, в которых авторы поднимают проблемы кризиса человека, его причины, а также перспективы дальнейшего развития человечества. Рассмотрены главные черты коммуникации массового общества, особенности коммуникативной стратегии поведения в условиях информатизации общества. Представлены результаты современных исследований Дженкинса Р. и агентства PBN H+K совместно с Magram MR., а также проекта «Томская инициатива» о представителях миллениалов – «поколение Y» и центениалов – «поколение Z», сравнительная характеристика их ценностных ориентаций и жизненных стратегий. Показано, что на современном этапе происходит становление и дальнейшее развитие нового культурного пространства со специфическими чертами глобального, универсального, технологизированного, виртуального характера. Раскрыта роль Net-технологий, которые, являясь ключевым фактором преобразования современного пространства, изменяют формы социокультурного взаимодействия, способы производства, трансформации и передачи информации, требуют выработки специальных форм духовно-практического освоения реальности и саморефлексии индивидов. Сделано предположение, что вследствие технологий глобализации и идеологии постмодернизма происходит единообразие социальных и политических структур, разрушаются формы идентификации человека – культурная, историческая и духовная, происходит разрушение мировоззренческих оснований самоопределения человека. Деидентификация человека становится основной причиной антропологического кризиса.


Ключевые слова:

антропологический кризис, постиндустриальное общество, культура, антикультура, Net-технологии, глобальное сетевое поколение, технологизация, социокультурное пространство, ценности, деидентификация

Abstract: This article analyzes the main factors of anthropological crisis, its attributes, impact upon the worldview, psychological, and cultural characteristics of the modern global network generation of Millennials and Centennials. An overview is given to the sources, in which the authors raise the problems of personal crisis, its causes, as well as the prospects for further development of humanity. Analysis is conducted on key traits in communication of collective society, peculiarities of behavioral communication strategy in the conditions of Informatization of the society. The article provides the results of modern research of R. Jenkins and the agency PBN H+K jointly with Magram MR, as well as “Tomsk initiative” project on the representatives of Millennials – “generation Y” and Centennials – “generation Z”; comparative characteristics of their value orientations and life strategies is given. The current formation and development of the new cultural space with the specific features of global, universal, technologized, virtual nature is demonstrated. The role of Net-technologies is revealed; being the key factor of the transformation of modern space, change the forms of sociocultural interaction, production techniques, transformation and conveyance of information, require elaboration of the special forms of spiritual and practical mastering of the reality and self-reflection of the individuals. An assumption is made that due to the technologies of globalization and ideology of postmodernism, takes place the uniformity of social and political structures, destruction of the forms of human identification – cultural, historical and spiritual, as well as destruction of the worldview foundations of personal becoming. Deidentification of a person becomes the key reason of the anthropological crisis.


Keywords:

anthropological crisis, postindustrial society, culture, anticulture, Net-technologies, global network generation, technologization, socio-cultural space, values, deidentification

Особенностью современной действительности является антропологический кризис, проблема которого начала зарождаться в интеллектуальном пространстве на стыке XIX-XX веков. Антропологический кризис – проявление глубокого мировоззренческого кризиса, охватившего современные общества в XX столетии, обострившегося в его второй половине и продолжающегося в реалиях XXI века. Причиной такого явления стал переход человечества на новый мировоззренческий этап постиндустриального (информационного) развития, повлёкший глобализацию и гуманитарную революцию.

Процессы глобализации с одной стороны и фрагментации (мира) с другой размывают контуры человека, которые всегда определялись через его национальную, этническую, культурную и другие идентичности. Однако системные перемены и потрясения XXI века вводят человека в ситуацию неопределённости, безопорности и бесперспективности.

Антропологический кризис стал центральной темой достаточно нового философского направления – «философии кризиса». Этой темой обеспокоены многие зарубежные учёные: Белл Д., Бодрийяр Ж., Генон Р., Маркузе Г., Мертон Р., Мид Дж., Парсонс Т., Печчеи А., Тоффлер Э., Шюц А. и др., а также российские исследователи: Берулава М., Горбань А., Дугин Е., Иноземцев В., Карпухин О., Коробко Е., Красноярова О., Куприянов О., Макаревич Э., Мамардашвили М., Подорога В., Проховник О., Смирнов К., Хорьков М. и др. Философы, социологи, культурологи, филологи, психологи в своих работах поднимают проблемы кризиса человека, его причины, а также перспективы дальнейшего развития человечества.

Тема трансформации ценностных ориентаций, изменение приоритетов молодёжи, формирование новых мировоззренческих, психологических, культурных характеристик современного глобального сетевого поколения – миллениалов и центениалов, технологическое изменение их разума освещается в работах зарубежных авторов: Дженкинса Р., Пренски М., Тэпскотта Д., а также российских ученых: Безбоговой М., Ионцевой М., Исаевой М., Никитиной Н. и др.

Несмотря на достаточно ёмкую проработку темы антропологического кризиса общества, в целом изучение его специфики в XXI – информационном веке находится в стадии раскрутки, ждёт системного анализа, что и повлияло на выбор темы исследования.

Целью работы является философско-антропологическое, культурологическое осмысление причин антропологического кризиса, его параметров; определение характеристик современных поколений миллениалов и центениалов, анализ виртуализации их общения в ущерб контактной – реальной коммуникации.

Гипотеза настоящего исследования: одной из причин продолжающегося в XXI столетии антропологического кризиса является деидентификация человека, т.е. потеря жизненных ориентиров, его дезориентация, уход в сторону потребительского и гедонистического существования.

Методологической основой данного исследования послужила концепция постиндустриального общества Д. Белла, которая отмечает изменения в трёх основных, относительно автономных сферах общества – социальной структуре, политической системе и сфере культуры; информационная теория М. Кастельса, осмысляющая новейшие тенденции в развитии общества, связанные с информационно-технологической революцией, глобализацией и экономическими движениями.

В работе применялся весь спектр методов, которые используются в философско-антропологических исследованиях, а именно методы социально-исторического и историко-философского анализа, системного анализа социальных институтов и культурных форм.

Современное общество характеризуется такими маркерами, как активная технологизация, рост значения информации и знания. Знание, с одной стороны, становится продуктом, инструментом, а с другой – товаром и производительной силой. Изменяются традиционные способы производства, умственного труда и общения. Проявляется повышенный интерес к проблеме человека. Происходит единообразие социальных и политических структур, разрушаются формы идентификации человека. Доминирующей является массовая культура, формируется общество потребления, в том числе развлечения и соблазна. Общественная, политическая, социальная жизнь трансформируется в процесс демонстрации картинок, которые просматриваются аудиторией более или менее безучастно. Прослеживаются особенности существования поколений миллениалов и центениалов, которые, с одной стороны, отличаются более высоким уровнем и темпом психического развития, однако, с другой стороны, имеют пониженные способности к адаптации. Социальные связи претерпевают трансформацию: реальные, личные коммуникации заменяются виртуальными. Сетевые поколения с естественной средой обитания в виртуальной реальности и Net-технологиях трансформируется в глобальное поколение. Наблюдаются негативные последствия воздействия массовых коммуникаций на существование человека массы. Происходит глобальная информатизация общества. Популярной формой подачи информации, а также воздействия на аудиторию становится игра.

Кроме этого, создаются киберкоммуникативные сообщества – социальные сети. Индивид вынужден принимать соответствующую культурную идентичность, становиться носителем логики поведения, которая формируется вне той социальной общности, в которой он развивался и живёт. Возникают угрозы информационной безопасности личности.

Активная технологизация, рост значения информации и знания, согласно концепции постиндустриального общества Д. Белла, являются особенностями современного общества. В свою очередь, изменяются традиционные способы производства, умственного труда и общения [4].

Уже как следствие этого явления, и в частности причиной антропологического кризиса, становится перекос духовно-нравственного развития человечества от научно-технического прогресса [18].В свою очередь, В. Иноземцев утверждает не о перекосе, а об отставании одного процесса от другого [11].Тогда закономерным выходом из кризисного положения станет качественное личностное соответствие человека технологизированного общества и стремительно изменяющейся действительности.

Следовательно, можно предположить, что зерно антропологической проблемы прорастало и в лоне культурных процессов, так как «культура завладела инициативой в деле инициации перемен» [4, с.34].Как следствие, современная культура не взращивает гуманистически ориентированных личностей, оптимистично ощущающих мир. Одно из понятий, которым сегодня характеризуют современное культурное положение вещей, – «антикультура, с её культами насилия, похоти, звериной стаи, наркокайфа» в противовес культуре «подлинной», основанной на признанных всеми мировыми религиями базовых ценностях и культах милосердия, любви, семьи, разума, добра [5, с.26].

Исследователи находят объяснение происходящих сегодня цивилизационных процессов в фундаментальном сдвиге в культуре, результатом которого становится установление нового культурного пространства с его особенностями универсального, глобального, технократического, виртуального характера [19, с.45]. И для обозначения нового образования, которое заняло место традиционной культуры, используется термин «квазикультура».

Одно из определений антропологического кризиса как кризиса культуры основано на разрыве с традицией. Так, Р. Генон в своей работе «Кризис современного мира» подчёркивает причину подобных антропологических последствий, а именно утверждает поворот от традиционной культуры сакрального характера к современной профанной культуре. Автор считает, что эта трансформация произошла естественно, т.к. современный мир достиг критической точки и изменения ориентаций неизбежны [7, с.153]. Согласно его теории человеческий мир находится в «тёмном веке», когда циклическое развитие совершается сверху вниз, в нисходящем направлении, и объясняется тем, что развитие каждого проявления предполагает каждый раз большее отдаление от принципа, из которого оно исходит: «Развитие современного человечества поистине напоминает движение тела, брошенного по склону и продвигающегося тем быстрее, чем ближе оно к низу» [8, с.45].

Одна из характеристик сегодняшнего времени – гедонизм, т.е. процесс активной материализации как установка сознания, когда человек более или менее осознанно отдаёт предпочтение вещам материального порядка и связанной с ними деятельностью. Формируется общество потребления с доминирующей массовой культурой,навязавшей человечеству некий псевдоидеал человека, когда есть возможность потреблять и развлекаться больше других и обладать большим множеством вещей. При этом личностный пониженный морально-нравственный порог, серость и посредственность не имеют никакой значимости в контексте человека потребителя-гедониста.

Особенностью современности, которую отмечают исследователи, является и прогрессивное сжатие времени. Например, скорость, по Р. Генону, обладает характеристикой постоянного увеличения, причём это будет происходить до завершения цикла. «Здесь происходит как бы прогрессивное “сжатие” длительности» [8, с.44]. Французский философ говорит о том, что время в некотором смысле «истощает» пространство [8, с.170].

Знание сегодня – инструмент, и продукт, и товар, и производительная сила. Тут можно проследить зависимость государств от эффективности использования технологичного знания. Поэтому создаётся ситуация, когда знание, не способное приносить «пользу» (философское или эстетическое), оказывается не у дел, невостребованным обществом. В свою очередь, такое понимание знания становится определяющим в формировании образовательной парадигмы общества, которая является основой создания культурного мировоззренческого пространства будущего общества.

Вследствие технологий глобализации и идеологии постмодернизма происходит единообразие социальных и политических структур, разрушаются формы идентификации человека – культурная, историческая и духовная, происходит разрушение мировоззренческих оснований самоопределения человека.

Постмодернизм, устанавливая эпоху роста культурного и социального многообразия, утверждает, что абсолютно всё в этом мире относительно. Можно верить в одно или в другое, можно отстаивать такие ценности, а можно утверждать противоположные. Все критерии и границы лежат в контексте договора между людьми.

Исследователи выделяют следующие специфические черты культуры общества постмодерна: отсутствие глубины, поверхностный взгляд на мир; ослабление эмоций; феномен отчуждения; неопределённость направлений общественного прогресса; разделённость социума и активного субъекта; трансформация мотивов и стимулов человека; повышение роли индивидуального сознания и поведения; преобладание воспроизводящих, а не производящих технологий. Воспроизводящие технологии создают совершенно новые условия для существования культуры, приводят к огромному разнообразию «культурной продукции» – образов, знаков, символов, в которых человек зачастую не в силах разобраться [1, с.444],[9, с.126].

Проблема человека в новых условиях существования и размытого будущего становится одной из актуальных, центральных проблем современного философского дискурса. Профессор В. Подорога одним из проявлений современности считает явление, называемое «конкуренцией будущего», «рациональными пожеланиями» о будущем человека, которое непосредственно связывает с различными попытками спроектировать интеллектуалами модели эволюции и трансформации современного общества [17].

По мнению исследователей, повышенный интерес к проблеме человека проявляется на определённых этапах развития общества. Так, М. Бубер отмечал, что в определённые эпохи, когда окружающий мир представляется обжитым и благополучным, размышления о том, что такое человек, может вообще не возникнуть. Только крайне обострённое чувство одиночества и неустроенности рождает желание обратиться к теме человека [23, с.23]. Кроме того, М. Шелер подчёркивал, что в узловых пунктах истории рост человеческого самосознания повышается, и тогда в развитии антропологических идей наблюдаем скачок [цит. по 22, с.9].

Особенностью социальной рефлексии стало то, что он был зафиксирован не только в философских кругах, но и представителями общественной мысли различных направлений, а именно: Г. Маркузе, А. Печчеи, Э. Тоффлер и др. Был сделан вывод о том, что главным источником антропологического кризиса является сам человек [15],[16],[20].

Так, А. Печчеи утверждает, что «нынешний глобальный кризис – где все элементы человеческой системы оказались неуравновешенными друг с другом – является прямым следствием неспособности человека подняться до уровня, соответствующего его новой могущественной роли в мире, осознать свои новые обязанности и ответственность в нём. Проблема в самом человеке, а не вне его, поэтому и возможное решение её связано с ним; и отныне квинтэссенцией всего, что имеет значение для самого человека, являются именно качества и способности всех людей» [16, с.73].

При этом Э. Тоффлер суть антропологического кризиса видит в утрате адаптации человека к общественным изменениям. Выходом из сложившихся кризисных реалий видится выработка человеком способности к адаптации в быстро изменяющихся социальных реалиях [21, с.641].

Жан Бодрийяр, французский исследователь, сторонник идеи радикального разрыва между современностью и постсовременностью, считает, что в контексте постмодернизма вообще не имеет смысла говорить о различиях «реального» и «нереального» – оно исчезает [6].

Человек видит только знаки, за которыми не стоит ничего. Знаки обозначают сами себя, а не какие-то объекты, скрывающиеся за ними. Такую реальность философ называет «гиперреальностью», важнейшую роль в формировании которой играют средства массовой информации. То, что демонстрируется телевидением, реально. То, что не попадает в «телевизионную картинку», как бы вообще не существует. Но в то же время то, что демонстрирует телевидение, не отражает того, что «есть на самом деле». Господство «массы», по Ж. Бодрийяру, – знак исчезновения «социального» как пространства устойчивых связей между людьми. И это ещё одна черта постсовременности [6].

Опираясь на характеристики человека массы, данные испанским философом и социологом Х. Ортегой-и-Гассетом в работах «Восстание масс» и «Дегуманизация искусства», российская исследовательница О. Красноярова выделяет главные черты коммуникации массового общества:

– стереотипизация, когда в передаче, выборе и получении информации главным становится её соответствие распространённым усреднённым представлениям. При этом, коммуникация приобретает отрицательный аспект, поскольку у человека ориентация на стереотип вытесняет творческий и духовный поиски в коммуникативной стратегии поведения;

– постоянное повторение, когда у человека уже есть готовые клишированные ответы на все вопросы и сутью коммуникации становится не открытие нового, расширение информационного мира, а постоянное повторение и утверждение адаптированного старого;

– ситуативная ценность, когда в коммуникации при использовании информации преобладает прагматичность, которая определяется не культурной полезностью и духовным статусом информации, а её выгодностью для достижения какой-либо прагматической цели, поэтому информация как продукт культуры в подобной коммуникации обесценивается и теряет статус знания. В произведении искусства человек воспринимает только то, что удовлетворяет его как развлечение и подходит под его стереотипные ожидания. Если же произведение искусства начинает беспокоить человека, он агрессивно отвергает его как угрозу своему устойчивому существованию. Таким образом, создаётся «утилитарная информация – по сути своей, одноразовая, но бесконечно повторяющая и утверждающая то, что необходимо для комфортного существования массового человека, отвечающая его ожиданиям» [14, с.190-191].

К 2020 г. информационное общество сформировало и воспитало два особых сетевых поколения, основу сознания которых составляют в своей доминанте Net-технологии. Одно из них появилось одновременно с зарождением этих самых технологий – «поколение Y», названное миллениалами (им от 18 до 35 лет). Представители другого родились во время активного развития Net-технологий – «поколение Z», названное центениалами (им до 17 лет).

Первые исследователи, заговорившие о серьёзном влиянии интернета на человека ещё в 1990 г., были Д. Тэпскотт и М. Пренски. Д. Тэпскотт в категориальный аппарат социальных наук ввёл понятие «сетевое поколение» – «Nет-Generation», или «N-Generation», сформулировал его характеристики [25]. Сегодня, в реалиях 2020 г., исследователь Р. Дженкинс определяет 8 отличий между двумя сетевыми поколениями: миллениалами –Y и центениалами – Z. «Поколение Y» – убеждённые оптимисты, коллективисты, цифровые пионеры, открытые, в общении с коллегами предпочитают онлайн-общение, идеальным считают формальное образование, при необходимости выбирают смену работы, представляют собой всемирных обозревателей. «Поколение Z» – реалисты, индивидуалисты, цифровые аборигены, замкнутые, во взаимодействии с коллегами предпочитают личное общение, идеальным считают обучение по требованию – on-demand learning или обучение точно в срок – just-in-time learning, при необходимости выбирают смену ролей на одной работе, представляют собой граждан мира [24].

В интересах настоящего исследования считаем необходимым определить не только отличия между Y и Z, но и проанализировать их общие черты. Представители этих сетевых поколений отличны между собой в расовой принадлежности, религиозном вероисповедании, ценностных ориентациях и пространством проживании, однако в целом их Net-культуры идентичны.

Так, они одинаково быстро вникают и ориентируются в программном обеспечении, видеоиграх и в целом во всей сети интернет. Сочетание технических знаний и творческих навыков позволяет им придумывать и создавать свои программы, различные креативные авторские Net-продукты.

Стоит отметить их огромную тягу к Net-играм. В основном эти игры выстроены по линейной структуре, имеют схему взаимосвязи действий, возможности сохранения, поощрений или наказаний. Такие же механизмы игры они неосознанно переносят и в реальную жизнь, поэтому их поведение характеризуется неумением действовать без конкретных указаний и контроля, нежеланием вообще что-либо делать без явной выгоды, нацеленностью на сам процесс действия, а не на его результат, а также склонностью отступать, если что-то не получается.

Эти два поколения просто зависимы от современной техники. Лёгкий, постоянный доступ к достаточно систематизированной информации позволяет не анализировать её и, как правило, не думать. Это одна из причин, влияющих на неспособность Y и Z воспринимать в больших объёмах сложную информацию [13]. Миллениалы и центениалы предпочитают получать информацию через упрощённые форматы: клипы, таблоиды, рекламу, кино, аудио, видео файлы.

Глобальное развитие интернет-среды повлекло за собой изменение формата социальных связей, которые стали виртуальными. Такое общение – наиболее упрощённое, доступное и быстрое. Оно не требует умственных и физических затрат, а потому обычно выбирается вместо общения реального. Привычка коммуницировать в социальных сетях переносит их механизмы в реальное общение, упрощая и уменьшая вообще процессы социальных взаимодействий. Всё это в дальнейшем может сформировать боязнь личного контакта, проблемность общения с реальными людьми [3]. Происходит дихотомическое противоречие: миллениалам и центениалам необходимо постоянное общение, но при этом они не умеют этого делать, не умеют правильно формулировать и выражать свои мысли, контактировать с людьми в реальном мире.

Несмотря на все возможности, которые обеспечивает сеть, когнитивные способности N-Generation снизились. Мир сузился лишь до их социального круга и их самих, несмотря на то, что интернет делает мир более доступным для взаимодействия и исследования. Из-за доступности информации в сети они утрачивают необходимость «выходить в мир». Социальными навыками N-Generation является их активная виртуальная деятельность в ущерб реальной действительности, обильное обсуждение событий в сети вместо личного участия. Для N-Generation компьютер выступает лучшим средством влияния, так как интернет-среда обеспечивает самый обширный охват населения, своими множественными форматами воздействует и формирует общественное мнение.

Сетевые поколения – первые в мире, для которых реальной, естественной средой обитания становятся виртуальная реальность и Net-технологии. Для N-Generation априори свойственно понимание этих самых Net-технологий, и поэтому, в принципе, они могут трансформировать общество. Постоянная жизнь в сети и возможность быть на связи с людьми, проживающими в самых отдалённых точках планеты, превратило N-Generation в глобальное поколение.

Перейдя в плоскость аксиологии, можно установить единые признаки и в ценностных ориентациях этих двух сетевых поколений: амбивалентность, единство противоположных позиций, ярко выраженная эклектичность, исповедование элементов противоположных ценностей, аполитичность, отсутствие авторитетов, примитивность идеалов, меркантильность и прагматизм, доминирование гедонистических устремлений [12].

Ссылаясь на результаты исследования «Томская инициатива», назовём доминирующие жизненные стратегии миллениалов и центениалов: 77% участников опроса, принадлежащих к сетевым поколениям, отметили, что относятся к будущему с оптимизмом и считают, что жизнь впереди будет лучше. Самое основное для них (82,7%) – инициатива, находчивость, новизна. Возможность остаться в меньшинстве, увеличение рисков во время достижения целей не особо волнуют это поколение. Они хотят жить по своим собственным параметрам (79,3%), не принимая во внимание приоритеты большинства (20,7%). Почти половина из них (44,8%) полагает, что в нестабильных и кризисных условиях страны они смогли достичь желаемого результата исключительно собственными усилиями. Центральной ценностью становится свобода (82,8%), именно на ней основывается их оптимизм и вера в завтрашний день [2].

Эта стремление к свободе провоцирует поколение центениалов сегодня проявить и другие свои характеристики – рискованность, смелость, решительность принимать на себя функции тех сфер и дел, для выполнения которых у них нет ещё ни опыта, ни знаний, ни профессионализма. Но при этом, обладая перечисленными выше «достоинствами» и реальными цифровыми компетенциями современного Net-пространства, они получают большой вотум доверия, массово и стремительно взлетают по карьерной лестнице и занимают сразу высокие руководящие должности. Их «смысложизненной ценностью сегодня становится борьба за власть, связанной с современной чертой – рационализмом», – определяют учёные Института социально-политических исследований РАН Зубок Ю. А., Чупров В. И., Любутов А. С. [10, с.73].

Таким образом, Net-технологии, являясь ключевым фактором преобразования современного пространства, изменяют формы социокультурного взаимодействия, способы производства, трансформации и передачи информации, а также требуют выработки специальных форм духовно-практического освоения реальности, форм саморефлексии индивидов.

Таким образом, обретённая человеком свобода в современном социокультурном пространстве проявляется во всём: от образа мысли и способов самовыражения до передвижений по миру и отношений между полами. Однако ничем не ограниченная свобода выбора оборачивается свободой от самого себя – проблемой кризиса идентичности, перерастающей в антропологическую катастрофу. Причиной антропологического кризиса является дисбаланс между духовно-нравственным развитием личности и научно-техническим прогрессом.

Современный человек беспомощен в контексте созданной им действительности, рационально неконтролируемой, при этом формирующей ценностные установки личности, которые не всегда соответствуют внутренним потенциалам. Кроме того, человек бессилен перед социальными организациями и институтами, формирующими определённые рамки и нормы социально необходимого поведения, вопреки возможному несогласию индивида с существующим образом жизни. И сегодня философская мысль фиксирует эту дезориентацию человека, не способного найти своё место в изменяющейся природной и социально-культурной действительности.

Человек утрачивает свою целостность, индивидуальность, уникальность, превращаясь в пассивное существо, безликую вещь. Его характерными чертами становятся внутренняя опустошённость, отчуждённость, духовная подавленность, психическая неустойчивость, нравственная надломленность и моральная беспринципность, что усугубляет антигуманность отношений в современном мире. Всё это утверждается одним веским основанием как возможной причиной происходящего – деидентификацией. Когда, с одной стороны, она даёт человеку свободу и возможность инновационного технического развития, позволяет ему преодолевать свою одномерность и раскрывать творческие возможности, а с другой стороны – чревата утратой им основополагающих смыслов и ценностей жизни.

Библиография
1. Американская социологическая мысль: Р.Мертон, Дж. Мид, Т. Парсонс, А. Шюц / под ред. В.И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. 496 с.
2. Базовые ценности россиян. Социальные установки. Жизненные стратегии. Символы. Мифы. // По материалам проекта «Томская инициатива». М., 2003.
3. Безбогова М. С., Ионцева М. В. Социально-психологические аспекты взаимодействия пользователей в виртуальных социальных сетях // Мир науки. Серия Педагогика и психология. 2016. №5, том 4.
4. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. Изд. 2-ое, испр. и доп. М.: Academia, 2004.
5. Берулава М. Н. Антропологический кризис и перспективы человека // Вестник Университета Российской академии образования, 2006. № 4. С. 26-34.
6. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или конец социального: [пер. с франц.]. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. 96 с.
7. Генон Р. Избранные произведения. Традиционные формы и космические циклы. Кризис современного мира. М.: НПЦТ «Беловодье», 2004. 304 с.
8. Генон Р. Избранные сочинения. Царство количества и знамения времени. Очерки об индуизме. Эзотеризм Данте. М.: Беловодье, 2003. 480 c.
9. Горбань А. В. Антропологический кризис как состояние общества переходного периода // Культура народов Причерноморья. 2011. № 214. С. 124-127.
10. Зубок Ю. А., Чупров В. И., Любутов А. С. Опыт структурно-таксономического исследования самоорганизации жизнедеятельности молодежи. // Вестник Томского государственного университета Философия. Социология. Политология. 2020. № 53, С. 59-74.
11. Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.: Логос, 2000. 304 с.
12. Ионцева М. В., Никитина Н. В. Теоретический анализ Я-концепции в организации // Вестник университета (Государственный университет управления). 2013. №22. С. 229-232.
13. Исаева М. Поколения кризиса и подъема в теории В. Штрауса и Н. Хоува // Знание. Понимание. Умение. 2011. №3. С. 290-295.
14. Красноярова О. В. К вопросу о коммуникативной стратегии современного массового общества // Известия ИГЭА, 2010. №5 (73). С.188-192.
15. Маркузе Г. Одномерный человек. М.: REFL-book, 1994. 368 с.
16. Печчеи А. Человеческие качества. Пер. с англ. О.В. Захаровой. 2-е изд. М.: Прогресс, 1985. 312 с.
17. Подорога В. Постсовременная эпоха и антропологический кризис // https://www.finam.ru/ (дата обращения 15.04.2020).
18. Проховник О. А. Культурно-антропологический кризис и новые задачи образования в эпоху постсовременности: автореферат дис. ... кандидата философ. наук: 09.00.13. Рост. гос. ун-т. Ростов-на-Дону, 2006. 29 с.
19. Смирнов К. С., Коробко Е. В. Антропологический кризис современности в контексте философии интегрального традиционализма // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7: Философия. Социология и социальные технологии . № 7-13. Том 1. 2011. С. 45-50.
20. Тоффлер Э. Футурошок: перевод. СПб.: Лань, 1997. 464 с.
21. Тоффлер Э. Третья волна: [пер. с англ. ]. М.: АСТ, 1999. С. 641.
22. Хорьков М. Л. Генезис философской антропологии и социальный кризис: автореферат дис. ... кандидата философ. наук : 09.00.13 / Ин-т философии. Москва, 1998. 25 с.
23. Buber M. Das Problem des Menschen. Heidelberg, 1948. – S.23.
24. Ryan Jenkins. Generation Z vs. Millennials: The 8 Differences You Need to Know // HR Management / Monday–September 25, 2017 / https://hrdailyadvisor.blr.com/2017/09/25/generation-z-vs-millennials-8-differences-need-know (дата обращения 07.04.2020)
25. Tapscott D. Growing Up Digital: The Rise of the Net Generation. McGraw-Hill Companies, 1999. 338 р.
References
1. Amerikanskaya sotsiologicheskaya mysl': R.Merton, Dzh. Mid, T. Parsons, A. Shyuts / pod red. V.I. Dobren'kova. M.: Izd-vo MGU, 1994. 496 s.
2. Bazovye tsennosti rossiyan. Sotsial'nye ustanovki. Zhiznennye strategii. Simvoly. Mify. // Po materialam proekta «Tomskaya initsiativa». M., 2003.
3. Bezbogova M. S., Iontseva M. V. Sotsial'no-psikhologicheskie aspekty vzaimodeistviya pol'zovatelei v virtual'nykh sotsial'nykh setyakh // Mir nauki. Seriya Pedagogika i psikhologiya. 2016. №5, tom 4.
4. Bell D. Gryadushchee postindustrial'noe obshchestvo. Opyt sotsial'nogo prognozirovaniya. Izd. 2-oe, ispr. i dop. M.: Academia, 2004.
5. Berulava M. N. Antropologicheskii krizis i perspektivy cheloveka // Vestnik Universiteta Rossiiskoi akademii obrazovaniya, 2006. № 4. S. 26-34.
6. Bodriiyar Zh. V teni molchalivogo bol'shinstva, ili konets sotsial'nogo: [per. s frants.]. Ekaterinburg: Izd-vo Ural'skogo un-ta, 2000. 96 s.
7. Genon R. Izbrannye proizvedeniya. Traditsionnye formy i kosmicheskie tsikly. Krizis sovremennogo mira. M.: NPTsT «Belovod'e», 2004. 304 s.
8. Genon R. Izbrannye sochineniya. Tsarstvo kolichestva i znameniya vremeni. Ocherki ob induizme. Ezoterizm Dante. M.: Belovod'e, 2003. 480 c.
9. Gorban' A. V. Antropologicheskii krizis kak sostoyanie obshchestva perekhodnogo perioda // Kul'tura narodov Prichernomor'ya. 2011. № 214. S. 124-127.
10. Zubok Yu. A., Chuprov V. I., Lyubutov A. S. Opyt strukturno-taksonomicheskogo issledovaniya samoorganizatsii zhiznedeyatel'nosti molodezhi. // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya. 2020. № 53, S. 59-74.
11. Inozemtsev V. L. Sovremennoe postindustrial'noe obshchestvo: priroda, protivorechiya, perspektivy. M.: Logos, 2000. 304 s.
12. Iontseva M. V., Nikitina N. V. Teoreticheskii analiz Ya-kontseptsii v organizatsii // Vestnik universiteta (Gosudarstvennyi universitet upravleniya). 2013. №22. S. 229-232.
13. Isaeva M. Pokoleniya krizisa i pod''ema v teorii V. Shtrausa i N. Khouva // Znanie. Ponimanie. Umenie. 2011. №3. S. 290-295.
14. Krasnoyarova O. V. K voprosu o kommunikativnoi strategii sovremennogo massovogo obshchestva // Izvestiya IGEA, 2010. №5 (73). S.188-192.
15. Markuze G. Odnomernyi chelovek. M.: REFL-book, 1994. 368 s.
16. Pechchei A. Chelovecheskie kachestva. Per. s angl. O.V. Zakharovoi. 2-e izd. M.: Progress, 1985. 312 s.
17. Podoroga V. Postsovremennaya epokha i antropologicheskii krizis // https://www.finam.ru/ (data obrashcheniya 15.04.2020).
18. Prokhovnik O. A. Kul'turno-antropologicheskii krizis i novye zadachi obrazovaniya v epokhu postsovremennosti: avtoreferat dis. ... kandidata filosof. nauk: 09.00.13. Rost. gos. un-t. Rostov-na-Donu, 2006. 29 s.
19. Smirnov K. S., Korobko E. V. Antropologicheskii krizis sovremennosti v kontekste filosofii integral'nogo traditsionalizma // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 7: Filosofiya. Sotsiologiya i sotsial'nye tekhnologii . № 7-13. Tom 1. 2011. S. 45-50.
20. Toffler E. Futuroshok: perevod. SPb.: Lan', 1997. 464 s.
21. Toffler E. Tret'ya volna: [per. s angl. ]. M.: AST, 1999. S. 641.
22. Khor'kov M. L. Genezis filosofskoi antropologii i sotsial'nyi krizis: avtoreferat dis. ... kandidata filosof. nauk : 09.00.13 / In-t filosofii. Moskva, 1998. 25 s.
23. Buber M. Das Problem des Menschen. Heidelberg, 1948. – S.23.
24. Ryan Jenkins. Generation Z vs. Millennials: The 8 Differences You Need to Know // HR Management / Monday–September 25, 2017 / https://hrdailyadvisor.blr.com/2017/09/25/generation-z-vs-millennials-8-differences-need-know (data obrashcheniya 07.04.2020)
25. Tapscott D. Growing Up Digital: The Rise of the Net Generation. McGraw-Hill Companies, 1999. 338 r.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

В журнал «Человек и культура» автор представил свою статью «Параметры антропологического кризиса и современного глобального поколения», в которой поднимается вопрос об исследовании антропологического кризиса как феномена проявления глубокого мировоззренческого кризиса, охватившего современные общества в XX столетии, обострившегося в его второй половине и продолжающегося в реалиях XXI века. Причиной такого явления стал переход человечества на новый мировоззренческий этап постиндустриального развития, повлекший глобализацию и гуманитарную революцию. Процессы глобализации с одной стороны и локализации с другой размывают уникальные характеристики индивида, которые всегда определялись через его национальную, этническую, культурную и другие идентичности. Однако системные перемены и потрясения XXI века вводят человека в ситуацию неопределённости, безопорности и бесперспективности.
Актуальность данного исследования обусловлена тем, что несмотря на достаточную освещенность темы антропологического кризиса общества, в целом изучение его специфики в XXI веке нуждается в дальнейшем исследовании и анализе.
Автор исходит в изучении данного вопроса из того, что современное общество характеризуется такими признаками, как активная технологизация, рост значения информации и знания. Знание, с одной стороны, становится продуктом, инструментом, а с другой – товаром и производительной силой. Изменяются традиционные способы производства, умственного труда и общения. Проявляется повышенный интерес к проблеме человека. Происходит единообразие социальных и политических структур, разрушаются формы идентификации человека. Доминирующей является массовая культура, формируется общество потребления. Социальные связи претерпевают трансформацию: реальные, личные коммуникации заменяются виртуальными. Наблюдаются негативные последствия воздействия массовых коммуникаций на существование общества. Происходит глобальная информатизация общества.
Несомненным достоинством статьи является тщательный анализ научных трудов, посвященных проблемам изучения феномена антропологического кризиса и его влияния на формирование культурной идентичности индивида. В исследовании приведена обширная полемика отечественных и зарубежных исследователей, работавших в данном научном направлении.
Анализируя избранную тему, автор преследует цель – философско-антропологическое, культурологическое осмысление причин антропологического кризиса, его параметров; определение характеристик современных поколений миллениалов и центениалов, анализ виртуализации их общения в ущерб контактной – реальной коммуникации. Для достижения указанной цели автором предполагается защита гипотезы: одной из причин продолжающегося в XXI столетии антропологического кризиса является деидентификация человека, т.е. потеря жизненных ориентиров, его дезориентация, уход в сторону потребительского и гедонистического существования. В основу исследования легли концепция постиндустриального общества Д. Белла, которая отмечает изменения в трёх основных, относительно автономных сферах общества – социальной структуре, политической системе и сфере культуры; информационная теория М. Кастельса, осмысляющая новейшие тенденции в развитии общества, связанные с информационно-технологической революцией, глобализацией и экономическими движениями.
В качестве методологической базы автором применены методы, которые используются в философско-антропологических исследованиях, а именно методы социально-исторического и историко-философского анализа, системного анализа социальных институтов и культурных форм.
В своем исследовании автор критически подходит к анализу современного состояния общества, выделяя в проблемное поле такие критерии, как глобальная массовая культура потребления; разрыв с традициями; гедонизм; использование знания не как общественного блага, а как товара; разрушение идентичности человека, его неспособность к эмпатии, глубоким суждениям, адаптации к быстро меняющимся условиям. По мнению автора, основные характеристики современного общества, которые явились причиной антропологического кризиса, это стереотипизация мышления, клишированность, прагматичность. При исследовании представителей современной молодежи автор, опираясь на статистические исследования, приходит к неутешительному выводу, что представителям современного общества в возрасте до 35 лет (миллениалы и центениалы) присущи амбивалентность, единство противоположных позиций, ярко выраженная эклектичность, исповедование элементов противоположных ценностей, аполитичность, отсутствие авторитетов, примитивность идеалов, меркантильность и прагматизм, доминирование гедонистических устремлений.
Автором был получен интересный материал для дальнейших исследований, интерпретаций и размышлений, в том числе, о влиянии массовой культуры в частности и постмодернизма в целом на идентификацию индивида, трансформации массового сознания в связи с изменениями социокультурной реальности.
Автор приходит к выводу, что современный человек, а в особенности представитель молодого поколения, беспомощен в контексте созданной им действительности, рационально неконтролируемой, при этом формирующей ценностные установки личности, которые не всегда соответствуют внутренним потенциалам. Кроме того, человек бессилен перед социальными организациями и институтами, формирующими определенные рамки и нормы социально необходимого поведения, вопреки возможному несогласию индивида с существующим образом жизни. Человек утрачивает свою целостность, индивидуальность, уникальность, превращаясь в пассивное существо, безликую вещь. Его характерными чертами становятся внутренняя опустошённость, отчуждённость, духовная подавленность, психическая неустойчивость, нравственная надломленность и моральная беспринципность, что усугубляет антигуманность отношений в современном мире.
Итак, представляется, что автор в своем материале затронул важные для современного социогуманитарного знания вопросы, избрав для анализа актуальную тему, рассмотрение которой в научно-исследовательском дискурсе помогает некоторым образом изменить сложившиеся подходы или направления анализа проблемы, затрагиваемой в представленной статье.
Какие же новые результаты демонстрирует автор статьи? 1. Полученные результаты позволяют утверждать, что проблематика изучения философского дискурса, посвященного антрологическому кризису, представляет несомненный научный интерес и позволяет проследить особенности функционирования современного общества и места и роли в нем отдельного индивида. 2. Автор констатирует, что феномен антропологического кризиса как процесса деидентификации человека как носителя определенной культуры уникален и представляет несомненную культурологическую важность.
Библиография позволила автору очертить научный дискурс по рассматриваемой проблематике (было использовано 25 источников, в том числе и иностранных).
Представленный в работе материал имеет четкую, логически выстроенную структуру. Без сомнения, автор выполнил поставленную цель, получил определенные научные результаты, позволившие обобщить материал. Этому способствовал адекватный выбор соответствующей методологической базы.
Следует констатировать: статья может представлять интерес для читателей и заслуживает того, чтобы претендовать на опубликование в авторитетном научном издании.