Ответственность коррупционеров и превенция уголовного закона

Комаров Антон Анатольевич ORCID: 0000-0002-1330-4236 кандидат юридических наук доцент; кафедра уголовного права и национальной безопасности; Новосибирский государственный университет экономики и управления 630099, Россия, Новосибирская область, г. Новосибирск, ул. Каменская, 52/1, оф. 503 Komarov Anton Anatolevich PhD in Law Associate Professor; Department of Criminal Law and National Security; Novosibirsk State University of Economics and Management 630099, Russia, Novosibirsk region, Novosibirsk, Kamenskaya str., 52/1, office 503 reise83@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение.

Актуальность заявленной темы обусловлена тем, что предупреждение преступлений является одной из ведущих задач наказания. Его эффективность способна качественно повлиять на состояние коррупционной преступности. Известно, что санкции преступлений коррупционной направленности много раз редактировались. Удалось ли законодателю соблюсти баланс между предупредительной функцией и соразмерностью санкции общественной опасности таких деяний на современном этапе?

Многие диссертационные работы по вопросам уголовной ответственности за взяточничество указывают на недостатки уголовной политики в части пенализации. Так, А. Е. Комиссаров (канд. дисс. 2023) обращает внимание на то, что основным наказанием за самое общественно опасное деяние – получение взятки в особо крупном размере (ч. 6 ст. 290 УК РФ) является штрафная санкция ^{[1, c. 38]}. Фактические данные А. А. Амосовой (канд. дисс. 2022) свидетельствуют о том, что получателям взяток долгое время (на протяжении 2011-2013 гг.) не назначались дополнительные виды наказаний в виде штрафа при назначении лишения свободы ^{[2, c. 155]}. Д. Р. Ахунов (канд. дисс., 2022) путём проведения опроса выяснил, что от 67 до 72% практических работников высказываются за усиление уголовной ответственности ^{[3, c. 233]}.

При этом в ряде фундаментальных работ по вопросам общей и специальной превенции уголовного закона ^{[4, 5, 6]} указаны методики, которые в приведённых исследованиях не использовались. Приведём пример. Сравнительный анализ наказаний, назначаемых коррупционерам и общеуголовным преступникам, проливает свет на несоответствие частных вопросов пенализации общему вектору уголовной политики. Вопрос оценки эффективности отдельных санкций требует понимания механизма расширенного воспроизводства коррупционной преступности. Динамическое сравнение налагаемых судом санкций отражает не только изменения уголовной политики, но и соответствует качественному изменению структуры коррупционной преступности. Это влечёт за собой необходимость использования специальных криминологических познаний в процессе криминализации и пенализации. Однако эта задача ещё не до конца решена. Полагаем, что наша работа в состоянии устранить указанные недостатки.

Методологически наша работа основана на использовании статистического анализа для обоснования конкретных вариантов пенализации или же критики существующих решений законодателя. Сводка и группировка материалов статистического наблюдения основана на использовании официальной статистической отчётности о состоянии преступности МВД РФ (в части показателей регистрируемости, раскрываемости коррупционных деяний и числа лиц, выявленных за их совершение), размещённой на официальном сайте (https://мвд.рф/). Данные о судимости коррупционеров позаимствованы из сводных отчётов Судебного департамента при Верховном Суде РФ по форме №10.4.1 «Данные судебной статистики по делам коррупционной направленности» за период с 2012 по 2023 годы, опубликованных на официальном сайте (http://cdep.ru/).

Для обобщения сгруппированных статистических данных использовалось представление динамических рядов абсолютных и относительных статистических величин в надлежащих графических формах.

Для построения окончательных выводов использовался ряд общенаучных методов: индукция, анализ, синтез.

Результаты исследования.

Простой сопоставительный анализ структуры коррупционной преступности указывает на то, что ведущим явлением остаётся взяточничество. Его удельный вес от числа зарегистрированных преступлений в 2023 году составляет 59%. А из числа преступлений, совершённых в отчётный период, – 75%. Статистика показывает, что в первую очередь выявляется взяточничество, которое часто сопряжено с совершением иных преступлений, выявляемых уже после возбуждения уголовного дела. Получается, что во многих случаях иные коррупционные преступления связаны со взяточничеством эффектом расширенного воспроизводства преступности, являясь последствием принятия взятки или необходимым условием для её передачи.

Таблица 1. Взяточничество и иные коррупционные преступления.

Получение взятки в два раза чаще охватывается дополнительной квалификацией по уголовному делу, нежели основной. На это указывает анализ статистической отчётности Судебного департамента при Верховном Суде РФ за 2023 год. Возможно, взяткополучатель успевает совершить какие-то более общественно опасные действия в пользу взяткодателя до момента пресечения его преступной деятельности. При этом дача взятки, как правило, не влечёт за собой воспроизводства каких-либо иных преступлений. Такие действия исчерпывают само событие преступления на момент его пресечения. Но в четверти случаев даже действия взяткодателей охватываются дополнительной квалификацией. То есть взяткодатель успевает воспользоваться эффектом дачи взятки. Это обстоятельство свидетельствует, что действенность общей превенции уголовного закона значительно снижена.

На представленном ниже рисунке 1. «Трёхгодичные циклы» видно, что число осуждённых лиц по приговорам суда в отдельные годы превышает число лиц, выявленных за совершение коррупционных преступлений. Это может объясняться необходимостью временного сдвига одной статистической категории по отношению к другой. Ведь выявленные лица не осуждаются одномоментно. В большинстве случаев даже не в текущий отчётный период. Но и такой сдвиг кривой относительно столбцов диаграммы не приведёт к нужному эффекту. О чём свидетельствует превышение количества вынесенных приговоров подсудимым относительно выявленных лиц (обвиняемых) в 2016 и 2022 годах.

Выходит, что производство по уголовным делам о коррупционных преступлениях длится слишком долгое время. Затем начинают массово выноситься приговоры по преступлениям прошлых лет. Из чего мы можем сделать вывод о наличии некой цикличности, которая образуется трёхлетними периодами «набора массы подсудимых». При том, что масса лиц, выявляемых за совершение коррупционных преступлений, статистически распределяется более равномерно. С одной стороны, это указывает на то, что органы предварительного следствия и дознания планомернее подходят к организации работы по противодействию преступлениям коррупционной направленности. С другой стороны, судебная система может испытывать более сильное внешнее давление в части принятия решений о привлечении к ответственности коррупционеров.

рис.1. Трёхгодичные циклы.

На представленном рисунке №1 отчётливо проявляются две независимые тенденции по организации противодействия преступлениям коррупционной направленности. До 2016 года удельный вес взяточничества в общей структуре осуждённых был значительно выше, нежели в последующий период. Как отмечает ряд исследователей, за последние годы вырос удельный вес мошенничества, совершённого с использованием должностных полномочий ^{[7, с. 533]}, а также присвоения и растраты ^{[8, c. 122]}.

Удельный вес раскрываемости (97.2% на 2023 год) и числа оправдательных приговоров (0,6% на 2023 год) последних лет свидетельствует о том, что лица, изобличённые в совершении коррупционных преступлений, несут всё-таки ответственность за свои деяния. Вот только мера ответственности может существенно отличаться для них и общеуголовных преступников.

Из представленной таблицы 2. «Виды наказаний» очевидно, что среди основных видов наказаний, назначаемых коррупционерам, доминирует штраф. Это довольно сильно отличает их от общеуголовных преступников, которым штраф назначается реже. В принципе, это неудивительно, поскольку штраф стоит на первом месте в перечне санкции коррупционных преступлений. Следуя правилам назначения наказания, суд часто останавливается на самой гуманной мере наказания.

Таблица 2. Виды наказаний.

Во многих современных исследованиях по вопросу пенализации коррупционных преступлений предлагается на первое место выдвинуть реальное лишение свободы ^{[3, с. 103]}. Фактически предлагается восстановить статус-кво, существовавший в первоначальной редакции УК РФ. Однако строгость санкции ещё не гарантирует превентивный эффект. По мнению С.Ю. Бытко ^{[6, с. 31]}, следовало бы учесть, что наибольшим предупредительным потенциалом обладают дополнительные виды наказаний. Имеется виду лишение специального права и в качестве иной уголовно-правовой меры – конфискация имущества.

рис. 2. Динамика применения конфискации к осуждённым.

Анализ положения дел с конфискацией имущества наводит нас на мысль о том, что данная мера не всегда применяется в строгом соответствии с уголовным законодательством. Статьёй 104¹ УК РФ конфискация денежных средств или имущества для взяточников предусмотрена только в отношении двух статей: 290, ч. 5-8 ст. 204 УК РФ. Однако анализ судебной статистики показывает, что эта мера применяется и по отношению к виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 291 или ст. 291¹ УК РФ, что не вполне обоснованно. Кроме того, представленная на рисунке 2 информация вызывает сомнения в силу превратностей способа формирования судебной уголовной статистики. По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ за 2023 год удельный вес решений о конфискации имущества и денег получателей коммерческого подкупа составил 13,2%, среди получателей взятки – 14,8%. Оказывается, что в большинстве случаев судьба предмета взятки решается в уголовно-процессуальном порядке, как вещественного доказательства, по правилам ст. 81 УПК РФ. Поэтому адекватного отражения в статистике фактически конфискованное имущество не получает.

Что же касается вопроса конфискации имущества у взяткодателей, то анализ конкретных приговоров указывает на наличие положительных примеров (Приговор № 1-84/2023 от 29 ноября 2023 г. Лахденпохский районный суд, Республика Карелия) и отрицательных решений (Приговор № 1-256/2023 от 29 ноября 2023 г. Кисловодский городской суд, Ставропольский край) в этой части. Все это свидетельствует об отсутствии единообразия правоприменительной практики по отношению к коррупционерам. В связи с этим следовало бы ещё раз пересмотреть положения действующего Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.06.2018 №17 (ред. от 12.12.2023) «О некоторых вопросах, связанных с применением конфискации имущества в уголовном судопроизводстве» с тем, чтобы более чётко разъяснить практику применения уголовного и уголовно-процессуального закона в части применения конфискации.

В отличие от ранее действовавшего наказания с одноименным названием, современная мера имеет скорее процессуально-обеспечительный характер. Существует опасность, что сумма средств, приобретённых в результате систематической коррупционной деятельности, позволит преступнику откупиться единовременно. А взяткодателю возвращённые средства послужат частью выплаты назначаемого судом штрафа.

По поводу лишения права занимать определённую должность или заниматься определённой деятельностью В. Ю. Стромов пишет, что для работников торговли в своё время оно являлось наиболее суровым и нежелательным наказанием ^{[9, с. 310]}. Проведённый им опрос сотрудников муниципальных и государственных структур показал, что 98% и 92% из них не собираются менять место работы. Хотя уровень заработной платы им кажется недостаточным (71% респондентов).

В. П. Малков писал, что шире стоит применять практику назначения «лишения права» вместо условного осуждения коррупционеров ^{[10, c. 162]}. Также он предлагал в целях предупреждения за тяжкие коррупционные преступления установить пожизненную дисквалификацию должностных лиц. Здесь нужно отметить, что эффективность частной превенции будет существенным образом разниться в зависимости от конкретной должности (сферы деятельности) коррупционера. Сотрудники правоохранительных органов, имевшие судимость, не смогут вновь поступить на службу. Здесь дополнительная санкция вряд ли нужна. А вот муниципальный или государственный гражданский служащий может быть переведён на иную должность (не связанную с организационно-распорядительными или административно-хозяйственными функциями) в той же самой организации, что требует более вдумчивого отношения судьи, понимания специфики криминогенных детерминант. Учитывая не во всех случаях основательную подготовку судей в этой части, возможно более эффективной практикой станет закрепление обязательного «запретительного шаблона» при избрании дополнительного наказания.

Ситуация, складывающаяся в судебной статистике, свидетельствует о том, что «лишение права» оказывается востребованным по отношению к составам, предусматривающим специальный субъект преступления. Данные, приведены на рисунке 3. «Динамика лишения специального права. Но даже в случае получения взятки, не более трети всех преступников подвергается этому дополнительному наказанию, как и в случае с получением коммерческого подкупа. Ситуация дачи взятки, посредничества может образовываться без участия специального субъекта, поэтому применение лишения права встречается только в каждом десятом случае. При этом на верхней кривой, характеризующей судимость взяткополучателей, до 2016 года назначение этого наказания в качестве дополнительного случалось в два раза чаще. В 2014 году – 44,8%; в 2013 году – 47,6%. Частота применения этого наказания свидетельствует о том, что его превентивный потенциал ещё недостаточно осознан.

Рис. 3. Динамика лишения специального права.

Понятно, что мера уголовной ответственности связана не только со степенью и характером общественной опасности таких преступлений, но и личностью виновного. Криминологическая характеристика лиц, которым наиболее часто назначается лишение специального права (на примере осуждённых за получение взятки или коммерческого подкупа), по состоянию на 2023 год выглядит следующим образом. В большинстве случаев – мужчины (82,6%) старше двадцати пяти лет, но моложе шестидесяти (97%); граждане России – постоянные жители данной местности (100%); ранее не судимые (99%). По роду деятельности: 36,5% – государственные и муниципальные служащие; 34,3% – сотрудники правоохранительных органов; 21% – служащие коммерческой и иных организаций; 5,6% – военнослужащие. Исходя из приведённых социально-демографических характеристик, вырисовывается типичный портрет хорошо социализированного человека, что, несомненно, влияет на характер назначаемого судом наказания.

В соответствии с данными Судебного департамента при Верховном Суде РФ за 2023 год пятая часть всех дел, связанных с коррупционными преступлениями, оканчивается их прекращением. Чаще всего речь идёт о составах, предусматривающих дачу взятки (36% всех дел) или коммерческого подкупа (50%). В этом случае наиболее типичным случаем прекращения уголовного дела служит освобождение от ответственности на основании примечания к ст. 291-291² УК РФ. Но в последнее время ещё одним «популярным» основанием прекращения уголовного дела стало назначение судебного штрафа. Его применение возможно к коррупционерам, совершившим преступления небольшой и средней тяжести. Проблема реализации такой меры уголовно-правового характера состоит в том, что виновный должен загладить причинённый преступлением вред (ст. 76² УК РФ, ст. 25¹ УПК РФ). Но, как правило, по таким делам отсутствуют потерпевшие (реальные жертвы). На практике встречаются случаи, когда подсудимые для заглаживания вреда делают благотворительные взносы в различные фонды, а затем уже уплачивают штраф государству ^[11]. Подобную «уловку» довольно частно используют в адвокатской практике для смягчения уголовной репрессии по отношению к коррупционерам ^[12]. В результате этого они получают возможность в следующий раз избежать ответственности за рецидив преступлений, так как лицо, подвергнутое судебному штрафу, не считается судимым.

Заключение.

Анализ статистического массива преступлений коррупционной направленности указывает, что до сих пор ядром в структуре коррупционной преступности остаётся взяточничество. По эффекту расширенного воспроизводства преступности оно вызывает к жизни иные коррупционные преступления. Вместе с тем, довольно очевидно, что структура коррупционной преступности со временем также меняется.

Производство по делам коррупционной направленности длится слишком долго. Правоохранительная система по-разному реагирует на это. На досудебных стадиях организация противодействия преступлениям коррупционной направленности статистически выглядит более планомерной. В то время как судебная система испытывает трудности при рассмотрении уголовных дел, в результате чего образуется статистический эффект «накопления массы подсудимых».

Среди видов наказания, назначаемых коррупционерам, доминирует штраф. Это существенным образом отличает практику назначения наказания коррупционерам от практики назначения наказаний общеуголовным преступникам. Существуют многочисленные убедительные доказательства того, что уголовную ответственность коррупционеров необходимо ужесточить. Основным видом наказания за квалифицированные виды взяточничества должно стать лишение свободы.

Среди иных видов наказания и мер уголовно-правового характера наибольшим предупредительным эффектом обладают лишение права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью, а также конфискация имущества.

Однако современная форма реализации в законодательстве конфискации имущества не предусматривает изъятия незаконно нажитого преступным путём дохода коррупционера и обращения его в пользу государства, что снижает предупредительный потенциал данной меры. Поэтому разумно восстановить конфискацию в качестве наказания.

Лишение специального права – хорошо известный превентивный механизм. Частота его применения свидетельствует о том, что судейским сообществом не до конца осознаётся его предупредительный потенциал. Трудность здесь состоит в том, что назначение данного вида наказания должно учитывать особенности личности подсудимого, условия его дальнейшего труда, поскольку наказание коррупционеров зачастую не связано с лишением свободы. А это требует серьёзной криминологической подготовки судьи.